— Чуваки, он очухался!
Исаева вздрогнула от чьего-то радостного крика. В компании раздались смешки.
— Живучий… — Кривой ухмыльнулся.
Влада переступила с ноги на ногу, строительный мусор под ногами противно захрустел. Мерзкое предчувствие сжало сердце, и, ругая себя последними словами, девочка двинулась следом за Кривым и остальными ребятами, что потянулись в темный проем соседней комнаты.
Свет от костра не попал туда, поэтому подростки освещали себе путь карманными фонариками. И у Влады такой был, но от страха она не могла заставить себя достать его.
Первое, что увидела Влада, — груда тряпок, над которой склонились хохочущие парни. Почти каждый счел своим долгом пнуть ее и дождаться ответного болезненного стона. Вокруг воняло. Воняло так сильно, что слезились глаза. Влада в ужасе подняла руку и прижала локоть к носу.
— Кто это? Что происходит? — девочка уставилась на Сашу и остолбенела.
Наверное, именно это чувство называют разбитыми розовыми очками. Парень, который так сильно ей нравился, смотрел на чудовищные поступки друзей и усмехался, а Исаевой показалось, что она спит.
— Да притащили сюда пару дней назад, — отмахнулся он от вопроса Влады. — Нашли где-то рядом.
Девочка повернулась обратно к груде тряпок и только сейчас заметила скрюченный силуэт. После очередного сильного удара бомж взвыл и поднял лицо на своего мучителя. Хрипло взмолился не бить его больше.
Влада в ужасе шагнула назад, но так и не смогла отвести взгляд от бездомного. Его лицо заросло сальной бородой и бугрилось болячками. Но это все еще был человек. Живой. Испытывающий боль.
Почему тогда остальные не видят этого? Почему даже Лидка, дочь уважаемой учительницы, стоит в стороне и заливается хохотом, когда Кривой с друзьями пинают стонущее тело и выливают на него остатки пива из бутылок.
Пожалуй, так грязно девочка не чувствовала себя никогда. Ей показалось, что за шиворот вылили ведро помоев, и это теперь от нее воняет так, что хочется плакать. Слабо соображая, что творит, она подошла к Кривому, отобрала у него бутылку, подняла руку и вылила содержимое прямо на его всклоченные волосы.
— Мразь, — выплюнула она сквозь слезы.
А потом был побег. Сашка даже не подумал вступиться, когда оскорбленный Кривой кинулся за его подругой.
Влада с детства занималась спортом и умела бегать. Она без проблем оторвалась от погони, спряталась за гаражами, а потом вернулась домой и с домашнего телефона позвонила отцу на работу. Так же без проблем рассказала обо всем, что видела.
Компанию накрыла полиция. Бомж не выжил, оказалось, что ребята издевались над ним и морили голодом на протяжении недели.
История гремела на весь город. Подростков судили. Домой к Владе и отцу постоянно приходили родители Лиды и Саши, умоляли девочку сказать на суде, что их дети были ни при чем, что они не знали и тоже собирались сообщить в полицию. Но Влада упрямо сжимала зубы и продолжала говорить правду.
Отец гордился ей. Влада была трудным подростком, но с молоком впитала отцовскую любовь к справедливости и его человечность. Вот только справедливость редко приводит к хорошим последствиям.
Тот человек пришел за день перед судом. Представился дядей Саши и Лиды и равнодушно объяснил Владе, что, если она не изменит показания, то их с отцом ждут тяжелые времена.
Влада только посмеялась. Образ отца — сильного и смелого сотрудника милиции, который всегда защитит их маленькую, но крепкую семью, — так прочно сидел у нее в голове, что она не смела даже пытаться поставить его под сомнение. Человека на порог она не пустила, пригрозила вызвать милицию. На следующий день дала показания в суде. После папа отвез ее в кафе и угостил вкуснейшим мороженным. Несколько раз повторил, как сильно гордится своей дочерью, и уехал на смену.
Это был последний раз, когда она видела его живым.
***
Молчание давило. Последние слова Влада проглотила, испугавшись истерики, и сейчас затихла, собираясь с силами, чтобы закончить рассказ. Но капитан, видимо, принял паузу за конец.