— Не тянет на грех.
Девушка вздрогнула. Подняла голову и уставилась на напарника. Капитан отрешенно смотрел перед собой и ловко крутил в пальцах зажигалку. Иногда дергал колесико, и в воздух вырывалось дрожащее пламя.
Почувствовав, что девушка на него смотрит, Миронов обернулся и сцепился с ней взглядом.
— Маловато для греха, говорю, — повторил он, качнув головой. — То, что ты себя всю жизнь винишь в смерти отца, не значит, что ты виновата. Врачеватель — урод, но не дурак.
Влада смотрела на мужчину и пыталась понять, утешает он ее или хочет вытянуть продолжение и узнать грех, о котором девушка, затерявшись в эмоциях от предыстории, еще не рассказала. Исаева не понимала, специально ли напарник сделал это, но проскользнувшее в его словах замечание об отсутствии ее вины в смерти папы достигло цели. В груди словно что-то лопнуло. Девушка почувствовала одновременно облегчение от сказанных со стороны долгожданных слов и навалившуюся на плечи тяжесть упрямого недоверия.
— Я сломала ему жизнь. — произнесла она твердо и быстро уточнила: — убийце отца.
Глаза Влада так и не отвела, продолжая жадно ловить реакцию Дамира. Изменившийся взгляд, дернувшиеся брови, нервные жесты — хоть что-нибудь.
Но Миронов не реагировал.
Никак.
Он достал очередную сигарету, затянулся и равнодушно спросил:
— И как же?
— Он должен был выйти по УДО, когда я уже работала в полиции, — убийственное спокойствие Миронова удивительным образом действовало и на нее. Буря внутри понемногу затихала вместе с тлеющей сигаретой. — Благодаря папе у меня было много связей в органах. Я сфабриковала ему еще одно дело по статье, за которую на зоне, мягко сказать, «не уважают».
Девушка и не думала, что будет так легко признаваться. Дамир действовал на нее, словно вредный наркотик — и продолжать больно, и остановиться говорить уже невозможно.
— Судья был хорошим другом моего отца и помог. Приговорили почти без улик. Отправили в колонию. Через два месяца его жестоко избили — теперь он никогда не сможет ходить. Он парализован. Но остается в сознании.
Девушка замолчала. Ненавистное чувство вины вставало комом в горле.
— Нанимала кого-то на зоне? — задумчиво поинтересовался Дамир.
Сделал еще одну затяжку, с тоской покосился на бычок, бросил его на землю и раздавил.
— Нет, — Влада сжала зубы и, удивляясь своей честности, призналась: — Но знала, что так будет. Говорю же, такая статья, не «по понятиям»…
Миронов хмыкнул, а девушка отвернулась. Она ждала от него любых вопросов, от обвиняющего «как тебе совесть позволила?» до банального «и как, чувствуешь триумф, после мести?».
Триумфа Исаева никогда не чувствовала, потому и закрылась в себе в надежде, что никто и никогда не доберется до ее грязного секрета. Но Дамира не интересовала эта сторона вопроса. Он внимательно выслушал, с усмешкой кивнул, просто принимая информацию, и не к месту протянул:
— Странно как-то. Семья положительная, а брат так просто пошел на убийство ради мести.
Влада неловко потерла ладонью шею.
— Он с шестнадцати лет за решеткой, — убрать из голоса удивление не удалось, — Первый раз загремел по малолетке, потом возвращался с перерывами в два-три месяца. Таким, как он, там комфортнее, чем на свободе — все понятно и просто, все знакомо.
Девушка замолчала и отвернулась. Договаривать, что именно поэтому она решилась на преступление, она не стала, Дамир поймет все сам. В их работе часто встречаются люди, для которых тюрьма не наказание, а привычное и комфортное место для жизни. А Влада не могла позволить жить в комфорте хладнокровному убийце отца, который смеялся ей в лицо на суде, а затем с этой же победной усмешкой поселился в ее снах.
— Ты больше ничего не спросишь?
Миронов пожал плечами. Снова щелкнул зажигалкой, несколько секунд задумчиво смотрел на пляшущее пламя, а потом кивнул на машину.
— Садись.
Девушка молча обошла автомобиль и села. На автомате пристегнулась и снова посмотрела на напарника.
Его реакция обескураживала. Влада не могла понять, о чем думает капитан. Не могла представить, как он теперь относится к ней.
10
— Они точно как-то связаны, — тихо произнесла она, решив, что заговорить на другую тему будет самым правильным выходом. — Он назвал их своими друзьями.