— Я заметил, — ровно отозвался Миронов. — Читать умею.
Еще пара минут напряженного молчания, и новая попытка Влады заговорить:
— Что будем делать?
— Как обычно. Разбираться.
Влада запуталась. Дамир казался слишком спокойным. Словно и не было никакой грязной исповеди, словно девушка не призналась напарнику, что много лет назад стала причиной смерти своего отца, потом нарушила закон, чтобы отомстить его убийце, и стала причиной его инвалидности, а теперь об этом каким-то образом узнал Врачеватель и записал ее в свои «пациентки». Миронов вел себя так, будто Влада только что рассказала ему о походе в магазин.
Девушке потребовалось несколько долгих минут, прежде чем она с удивлением осознала, что от такой реакции гораздо легче. Пожалуй, любая эмоция напарника вроде удивления или осуждения вынудила бы ее заново испытывать двойное чувство вины, одобрение — почувствовать себя ничтожной. А Дамир выслушал, принял как данность и не дал ее действиям никакой оценки.
Удивительно.
Влада отвернулась. Машина уже выехала с проселочной дороги и мчалась по трассе, прорываясь сквозь густые сумерки. В открытое окно врывался ветер, и Влада с удовольствием щурилась и ловила его лицом.
Давно на душе не было так спокойно.
— Сбрось Глебу номер и скрин сообщения, — вырвал ее из мыслей голос напарника.
Девушка вздрогнула и кивнула.
— Он не признается. — Влада с тоской смотрела на пластиковый контейнер с обедом и никак не могла заставить себя поесть. — Четвертый день пошел. Бесполезно.
Еда не лезла в горло. Макароны давно остыли, расплавленный сыр снова затвердел и покрыл их желтой коркой. Девушка раздраженно цыкнула и закрыла контейнер крышкой.
— Сегодня Дамир пойдет на допрос, — Глеб сочувствующе следил за Исаевой.
Девушка убрала обед в холодильник и снова вернулась на рабочее место.
— Если он ничего не скажет, мы снова в тупике, — Владе не нравилось собственное настроение, но поделать с ним девушка ничего не могла.
— Дамир что-нибудь придумает.
Исаева кивнула. Она тоже на это рассчитывала.
Миронов появился в участке только во второй половине дня. Привычно раздраженный вошел в кабинет, подошел к своему столу, порылся и достал папку с делом Богдана. Перекинул Исаевой и хмуро велел:
— За мной.
Он даже не взглянул на Владу, а девушка удивленно вздрогнула. С губ чуть не сорвалось глупое «Куда?», но она вовремя опомнилась и спасла себя от очередной порции яда напарника.
— Метод плохой / хороший полицейский знаешь? — Дамир шел быстро.
Влада едва успевала за его широким шагом и, услышав вопрос, споткнулась.
— Что ты предлагаешь?
Дамир придержал девушку за локоть, чтобы она не грохнулась на пол, и качнул головой:
— Предлагаю состроить жалостливое лицо. Завтра этого урода перевезут в райцентр. Если сейчас не расколем, то уже никогда не достанем.
В допросной пахло пылью. Богдан сидел за столом посередине комнаты и что-то радостно насвистывал себе под нос. Его руки были прикованы наручниками к выемке в центре стола. От адвоката он отказался.
Исаева не была на первых допросах Богдана и вообще не видела его после встречи на территории секты. Девушка знала, что их связь с Врачевателем доказать сложно, но статьи за наркоторговлю и соучастие в убийстве висели на подозреваемом мертвым грузом. Поэтому она совсем не ожидала увидеть «посланника» в отличном настроении и широко улыбающимся.
Откуда на лице столько радости? Где страх за свое положение?
Дамир пропустил Владу первой. Девушка вошла в комнату и присела напротив подозреваемого. Сам капитан остался стоять у двери, прислонившись к стене и сложив на груди руки. В неярком освещении мужчину было плохо видно, но его присутствие ощущалось физически.
Сектант же расслабленно откинулся на спинку стула. Отросшая за дни в следственном изоляторе борода еще сильнее сделала его похожим на Кривжу.
Влада постаралась последовать совету Дамира и едва заметно улыбнулась.
— Здравствуйте, — возможно, получилось даже излишне вежливо. Девушка открыла папку и осторожно начала: — Радиев Богдан Валерьевич, пятьдесят лет, не женат. Эмигрировал из Казахстана в 1988 году.