Раздался грохот. Стакан, из которого сосредоточенный Дамир только что пил, лежал на полу, разлетевшись на мелкие осколки. Но Влада даже не вздрогнула. Не в силах поверить собственным глазам, она смотрела на мутное изображение лица, черты которого приобретали все более отчетливые очертания[SO1] . Очень знакомые.
— Не может быть, — одними губами прошептала она. — Не может…
Телефон выскользнул из вспотевших рук и упал на кровать. Дамир несколько долгих минут глупо смотрел на него, а потом подскочил и бросился из комнаты.
Исаева с трудом заставила себя подняться на ноги и побежать следом. Единственное, что она слышала четко, — собственное хриплое дыхание, а все остальные звуки слились в монотонный тихий гул.
Когда девушка догнала Дамира, дверь в их кабинет была уже открыта. Напарник стоял в проходе, вцепившись в ручку мертвой хваткой. Стеклянный взгляд не двигался.
Едва переставляя ноги, Влада подошла к нему.
Повернулась.
— Ребят? — Глеб сидел за своим столом и удивленно смотрел на напарников. — Все нормально? Вы где были? Я только что…
— Это ты… — Влада не знала, зачем начала говорить. — Ты…
До Тюрина дошло не сразу. Постепенно.
И так же постепенно менялось выражение на его лице. Он спокойно поднялся. Снял очки. Наклонил набок голову, растянул губы в незнакомой самодовольной усмешке и тут же стал чужим.
Словно в его тело вселился кто-то другой. Словно его заменил потерянный брат-близнец. Те же глаза, рот, уши, родинка на переносице. Но чужая, дьявольская душа внутри.
— Надо же, — хмыкнул он, — попался.
[SO1]«черты», «очертания» - если возможно, заменить что-то из однокоренных слов
20
Влада не понимала, что делать. Растерянность обездвиживала.
Исаева стояла рядом с Дамиром и пыталась найти причину, чтобы начать разговор, но в ушах звенело от тишины, а губы слиплись.
Капитан сидел за столом Глеба и не замечал девушку рядом с собой. Он бездумно смотрел в черный экран монитора и тоже молчал. На его лице не читалось ни одной эмоции, но ощущение разрывающего его отчаяния едва не сносило Владу с ног.
Девушка отвернулась к окну и теперь смотрела не на самого Дамира, а на его отражение. Показалось, что на мгновение стало легче. Но стоило моргнуть — и это ощущение сразу ушло.
Перед глазами все еще стояла сцена, когда Глеба уводили из кабинета в наручниках. Миронов в тот момент не двинулся, ничего не сказал. Казалось, капитан погрузился в глубокий сон или ушел в нирвану, как буддийский монах. А после, когда в кабинете остались только напарники, все, на что он оказался способен, — это добрести до кресла друга и рухнуть в него.
Влада поджала губы. С огромным трудом заставила себя двинуться с места.
Шаг. Еще один. Она все-таки дошла до двери. Щелкнула выключателем и поморщилась от хлынувшего в глаза яркого света.
И снова встала словно вкопанная.
Что ей сделать? Заплакать? Закричать? Начать проклинать Глеба и судьбу? Успокаивать напарника?
От очередного взгляда на Дамира стало очень больно. Владе было невыносимо думать о том, что Глеб — единственный человек, который оставался на стороне капитана, когда остальные отвернулись. И именно он оказался самым бесчеловечным из них всех. Жестоким. Беспощадным. Хитрым. Убийцей его брата и еще десятка невиновных людей.
Под предлогом помощи он расставил ловушки и собственноручно захлопнул капкан, а потом как ни в чем не бывало продолжал ходить на работу и поддерживать «друга».
Два года Дамир искал человека, который убил Костю и разрушил их семью. Два года он ворошил город, ворошил чужие судьбы, чтобы найти зацепки. И два чертовых года единственным, кто все это время был рядом, оставался Глеб.
Единственный друг и помощник.
Черт.
Влада не выдержала. Быстрым шагом подошла к капитану и сжала его плечо.
— Дамир… — она осеклась, испугавшись звука собственного голоса.
Он никак не вязался с плотной стеной отчаянного молчания, что возвышалась между ними. Не вязался, но удивительным образом смог ее пробить. Дамир медленно поднял голову, а Влада поразилась рассеянности его взгляда.