Снаружи послышались новые выстрелы.
— Черт! Чтецы, — выдохнул Стивенс.
— Идите и приведите их! — крикнул сержант Хокинс.
Стивенс и Джонс выбежали на улицу, а я последовала за ними. Пистолет продолжал стрелять… пять, шесть, семь, восемь, девять раз. Я побежала так быстро, как только могла, обогнав Киану и Стивенса. Моё сердце бешено колотилось.
Когда я подошла к ним, я увидела Арви, лежавшего на земле в нескольких футах от них. Доктор Саймон направил оружие на тело, а его руки дрожали.
— Доктор Саймон! — закричала я.
Он посмотрел на меня и отпустил пистолет. Он выпустил в Арви все до единого патрона. Тот был просто изрешечён пулями.
— Святые яйца, — присвистнул Стивенс. — Этот мутант похож на швейцарский сыр.
— Ты хоть знаешь, что такое швейцарский сыр? — Джонс усмехнулся.
— Я видел фотографии. Он очень… дырявый.
— Доктор Саймон, посмотрите на меня? — сказала я, опускаясь на колени рядом с ним.
Он всё ещё дрожал, поэтому я положила руку ему на плечо.
— Вы справились.
Он повернулся ко мне с пустыми глазами. Я хорошо знала этот взгляд. Это было его первое убийство, и он, вероятно, был в шоке и пытался осознать, что
на самом деле произошло. Должно быть, это было особенно тяжело для того, кто всю свою жизнь помогал людям.
Даниэлла рыдала, обнимая Чейза.
— Он бросился на нас, — объяснил Чейз. — Даниэлла обезумела. Она не хотела меня отпускать.
— Всё в порядке, — сказала я. — Вы в безопасности, и это единственное, что имеет значение. Давайте, пойдём внутрь.
Киану помог доктору Саймону дойти до дома — тот по-прежнему не сказал ни слова. Ему просто нужно было хорошо отдохнуть после этого происшествия.
Я последовала за Чейзом и Даниэллой. Она всё ещё дрожала, и чем ближе мы подходили к дому, тем труднее становилось Чейзу её успокаивать.
По тому, как сильно она упиралась, было очевидно, что она отчаянно не хотела быть здесь, и это заставило меня подумать о том, что кто-то из выживших, которых мы здесь обнаружили, мог быть из её приюта. У всех у них, казалось, был один и тот же безумный взгляд в глазах. При мысли о том, что она могла есть человеческое мясо, чтобы выжить, меня затошнило.
Когда мы приблизились к дому, тела уже были сложены снаружи. Я услышала, как стонет Хименес. Поспешив внутрь, я увидела, что он лежит на полу. Киану затянул тугой жгут прямо над его коленом. Они порвали его штаны, обнажив укус, который выглядел ужасно.
— Вырубите меня и отрежьте её, — крикнул Хименес сквозь стиснутые зубы.
— Что случилось? — наконец, заговорил доктор Саймон.
— Его укусил Арви, — прошептала я.
— Джонс, — позвал Хименес.
Джонс опустился на колени рядом с ним и взял его за руку.
— Что тебе нужно, брат?
Хименес похлопал Джонса по груди свободной рукой.
— Ты был прав, чувак.
— Насчёт чего?
— Чёртовы Арви предпочитают мексиканскую кухню. Кто ж знал?
Он громко рассмеялся, а затем застонал от боли.
Джонс покачал головой.
— Как ты можешь шутить в таком состоянии?
— В своей следующей жизни я стану комиком. Я это чувствую, — прохрипел он и закрыл глаза.
— Хименес? — пробормотал Джонс, наклонившись к нему и нахмурив брови.
Глаза Хименеса резко открылись.
— Что? — заорал он, заставив Джонса подпрыгнуть.
— Чёрт возьми. Я думал, что ты…
— Нет, — Хименес стиснул зубы и застонал. — Я ещё не умер.
— Ты не умрешь, чувак, — сказал Джонс, нахмурив брови.
— Я не хочу превращаться в одну из этих тварей. Если надо, отрежьте мне эту чертову ногу.
Лицо Хименеса исказилось от боли, и его тело задрожало. Капельки пота выступили у него на лбу, а затем начали стекать по лицу и пропитывать рубашку.
Доктор Саймон подошёл ближе к Киану и прошептал:
— У вас есть обезболивающее?
Тот кивнул.
— У меня есть автоматические шприцы-инъекторы с морфином.
— Принесите то, что у вас есть, и сделайте ему укол.
В комнате было холодно и темно, как будто смерть вошла в дверной проем. Киану открыл свой медицинский набор и сделал Хименесу первый укол морфия. Остальные солдаты собрались вокруг Хименеса, их настроение было невероятно мрачным. Сержант Хокинс опустился на колени рядом с Хименесом и положил ему руку на лоб.
Его стоны постепенно стихли. Схватив свои жетоны, он снял их с шеи и поднял вверх.
— Эй, сержант, скажите моей семье, что я их люблю, хорошо?
Сержант Хокинс взял жетоны в руки, пытаясь сдержать свои эмоции.
— Я сделаю это, сынок. Обещаю.