— И не стесняйтесь соврать моей маме и рассказать ей, каким потрясающе крутым я был в бою. Я попрошу Бога простить вас.
Сержант ухмыльнулся, но в его глазах залегла печаль.
— Я не буду ей врать. Ты крутой солдат, и для меня было честью служить с тобой.
Хименес слабо улыбнулся, а затем его усталые глаза переключились на меня.
— Эби, — выдохнул он.
Я была в замешательстве. Почему он хотел поговорить со мной? Я указала пальцем на свою грудь.
— Да, ты.
Я подошла и села рядом с ним.
— Ты по-настоящему крутая, — пробормотал он невнятно. — Пожалуйста, сделай мне одно одолжение.
— Всё, что угодно, — сказала я, надеясь, что смогу выполнить его последнее желание.
— Убей всех этих ублюдков. Не дай им править нашим миром.
Я усмехнулась и взяла его за руку.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Доктор Саймон кивнул Киану, велев ему сделать вторую инъекцию морфия.
Веки Хименеса отяжелели, а глаза остекленели. Морфий начал действовать, и его дрожь стихла. Я взглянула на его ногу и увидела, как его вены меняют цвет.
— Сержант, — он перешёл на шепот, — не дайте мне видоизмениться.
— Не дам, сынок.
— Я люблю вас, ребята. Не дайте себя укусить. Это капец как отстойно, — выдохнул он.
Джонс произнёс прекрасную молитву, и у всех, кроме Даниэллы, на глазах выступили слезы. Сержант Хокинс приложил руку к его лбу.
— Спи спокойно, сынок. Мы скоро увидимся.
— Ураа-а, — выдохнул Хименес, перед тем, как в последний раз закрыл глаза.
— Ура-а, — печально вторили ему солдаты.
Доктор Саймон кивнул Киану, чтобы тот сделал последний укол морфия, но Стивенс остановил его.
— Может, стоит попробовать отрезать ему ногу? — сказал он, вытерев слёзы с лица.
— Потерять конечность лучше, чем потерять жизнь. Мы можем что-нибудь сделать?
Доктор Саймон покачал головой.
— Как только слюна мутанта попадает в кровоток, она быстро распространяется. Даже если ты отрежешь ему ногу, боюсь, уже слишком поздно.
— И что теперь будет? — спросил Джонс.
— Если мы не сделаем последний укол, он изменится.
— И мы ничего не можем сделать? — спросил Джонс. Они хватались за любую возможность, чтобы спасти его.
Доктор Саймон покачал головой.
— Мне жаль.
Он осторожно приподнял веко Хименеса. Внешний ободок его карих радужек был затуманен.
Стивенс выругался, и его глаза наполнились слезами. Он прикусил дрожащую губу, пытаясь справиться с болью, а затем развернулся и ударил кулаком в стену. Гипсокартон рассыпался, и в стене осталась большая дыра.
— Он был одним из моих лучших друзей. Мы выросли вместе. Перед уходом из бункера, я пообещал его маме, что буду прикрывать его.
— Ты ничего не смог бы сделать. Это был несчастный случай, — ответил Джонс. — Мы зачистили все дома. Этот мутант перехитрил нас, он явился откуда-то снаружи.
— Ему следовало надеть очки ночного видения.
— Солнце еще садилось, когда мы начали заходить в дома, — отметил сержант Хокинс. — Вероятно, было множество вещей, которые мы могли бы или должны были сделать по-другому. Это могло случиться с любым из нас.
Киану тихо стоял с последним, смертельным уколом морфия в руке. Сержант Хокинс кивнул ему и, развернувшись, вышел из комнаты.
ГЛАВА 16
— Доставайте очки ночного видения, — сказал сержант Хокинс, стоя в дверях. — Мы должны осмотреть каждый дом и поискать припасы.
Никто не сказал ни слова, принявшись исполнять его приказы. Перед тем как выйти из комнаты каждый солдат кивнул Киану, а затем коснулся рукой Хименеса.
Собираясь покинуть комнату, я тоже обернулась и посмотрела, как Киану делает последний укол; по его щеке покатилась слеза.
Доктор Саймон встал и прошёл с Чейзом и Даниэллой к выходу.
Я хотела тоже уйти и встала, чтобы сделать это, но в итоге подошла к Киану и положила ему руку на плечо в знак поддержки. Я даже представить себе не могла, каково ему было, по сути, лишить жизни своего друга. Он повернулся и кивнул; на его губах появилась прискорбная полуулыбка. Моё сердце разрывалось, пока мы наблюдали за тем, как Хименес, который всего несколько минут назад был полон жизни, испускает свой последний вздох.
Киану накрыл одеялом тело Хименеса, а затем прислонился к стене и взглянул на меня ещё один раз.
— Спасибо, — прошептал он.
— Всегда пожалуйста.
Я коротко кивнула и вышла из комнаты.
Я знала, что сержант приказал всем выйти, чтобы мы привели свои мысли в порядок и избавились от чувства глубокой печали. Снаружи, под бескрайним морем звезд, я почувствовала себя маленькой и незначительной. Мы были пылинками в бесконечной вселенной, но всё, что мы переживали, было таким огромным.