- Мисс Хенриксен, вам также следовало бы явиться на осмотр к доктору Солнцевой. – Сказал он, завинчивая крышечку. - И я бы хотел знать, почему вы не доложили о ранении. Вы ведь понимаете, что это является нарушением инструкции, и могло повлечь за собой серьёзные последствия?
- Простите, Джеймс, о ранении? - Канадка прислонилась спиной к борту «Чинука», сложила руки на груди, и удивлённо выгнула бровь. - Я устала, и после стрельбы из «Барретта» у меня болит плечо, однако это в рамках нормы. Если бы мне что-то мешало на задании действовать с полной эффективностью, заверяю, вы бы об этом узнали сразу.
Она огляделась. Капитаны, по сути, остались наедине - Энн ушла вместе с оперативниками, унося «Баррет», и даже пилот покинул кабину, чтобы наполнить термос свежим кофе, так как ему предстоял обратный рейс за трофеями. - Но мне кажется, нам действительно стоит разъяснить кое-какие моменты... - Девушка встретилась с американцем взглядами. Устало усмехнулась. - Видите ли, Джим, я знаю, что в любом подразделении, где я служу, у меня быстро складывается определённого рода репутация... - Она поправила очки, и опустила взгляд. - Я к ней не стремлюсь, это выходит само по себе, и, тем не менее, вполне меня устраивает. Однако иногда она приводит к не совсем верным оценкам. Во время боя мне показалось, что как раз подобной оценкой моего характера вы руководствовались... В паре ситуаций. Как минимум, при встрече с заражёнными гражданскими. Я права?
- При встрече с зараженными гражданскими я руководствовался исключительно приказом полковника Краснова, который однозначно гласил, что целью операции, помимо зачистки местности от противника, является защита населения. Следовательно, все мои дальнейшие действия руководствовались исключительно тактической необходимостью и должностными обязанностями. В том числе и моей обязанностью, как командира оперативной группы, периодически напоминать личному составу цели миссии. – Отчеканив эти фразы, Лайтман вздохнул и сменил тон на менее официальный. – Если проще… В людях я ошибаюсь редко, и никогда не позволяю эмоциям влиять на мои поступки. В ситуации с гражданским населением я поступил наиболее рациональным образом, поскольку никто иной из оперативной группы просто не имеет достаточного боевого опыта. Ну а что же до иного... я по-прежнему считаю, что высказался абсолютно правильно, и сейчас я даже еще более уверен в этом. Я тоже устал после миссии, вероятно, получил легкую контузию и несколько ушибов и синяков, возможно осколочное... однако, мне бы и в голову не пришло применять местные обезболивающие для подобных мелочей. Не делайте круглые глаза, мистер Вашингтон вас сдал. Уверен, если я попрошу у вас вашу личную аптечку, там будет не хватать дозы. На наркоманку вы не похожи, мисс Хенриксен, и поэтому я должен повторить вопрос. Что случилось с вашим правым плечом?
- Ушибла прикладом, я уже говорила. - Снайпер с улыбкой покачала головой, как учительница, что-то пытающаяся втолковать отборному остолопу из числа своих учеников. - Мне не составляет труда терпеть боль, однако удовольствия от неё я тоже не получаю, и поэтому воспользовалась анестетиком, когда сочла это уместным. Я навещу врача, можете не волноваться... Но прошу вас - не надо считать меня вчерашней выпускницей стрелкового училища, и ждать от меня глупостей и бравады. Я знаю, чего стоит глупость на поле боя - не раз доводилось видеть... Иногда ближе, чем хотелось бы. Рассказать вам небольшую историю, в двух словах?
- Попробуйте. – Пожал плечами американец, не демонстрируя особого интереса. – Если больше двух слов – я бы предпочёл услышать её после ужина.
- Я знаете, плохо переношу жару... – Хенриксен ничуть не смутилась. - Однако и летом ношу одежду, прикрывающую живот, даже в увольнении. У меня там, на левом боку, шрам - почти затянувшийся, но очень некрасивой формы. – Девушка откинула голову назад. Хмыкнула и продолжила уже без усмешки: - В одной азиатской стране мальчик лет десяти-двенадцати воткнул мне в живот заострённую бамбуковую палку, когда я наклонилась к нему, чтобы расспросить о местности и узнать, почему он в таком опасном месте гуляет без взрослых. На мне была только футболка, а у мальчика оказались сильные руки - наверное, он много помогал родителям, там так заведено...
Она умолкла. Джим не стал затягивать паузу:
- И что случилось потом?
- Мальчика убил мой напарник. - Пожала плечами девушка. - Напарника убил отец мальчика, который вместе с матерью прятался за дверной ширмой с «калашниковым» в руках. Отца мальчика убила я. И мать, потому что она наклонилась за автоматом. И ещё двух вооружённых подростков - наверное, это были старшие братья. К счастью, на стрельбу примчался патруль венгров из международного контингента, и меня вытащили оттуда. Конечно, мне выдали путёвку к военному психологу. Тот бился со мной долго, и в итоге признал, что я в полном порядке и пригодна к службе по выздоровлению. Это его малость обескуражило - оказывается, меня ему охарактеризовали как очень мягкую, добрую, эмоциональную и любящую детей. Так что доктор ждал более острой реакции с моей стороны и готовил билет домой с рекомендацией на увольнение из армии... Я тогда и сама немного растерялась, когда он мне всё объяснил...