Она стояла в окружении арбалетчиков, готовых в любой момент снова спустить курки.
– Ты… – протянул он, обвиняюще указывая в сторону графини, – не думай, что я забуду об этом, женщина!
– Очень надеюсь, что ты не забудешь, – холодно ответила она, направляясь к трону.
Из бокового коридора вышел рослый южанин в изящных доспехах – командующий силами графини, первый меч Пламенеющего замка Оджи Фет. Строгое смуглое лицо украшала тонкая полоска бороды.
– Миледи, сопротивление подавлено, – сказал он, преклонив колено. – Замок наш.
– Хорошо, – кивнула она, усаживаясь на королевский трон так, как будто это было кресло для чтения. – Закройте ворота и распорядитесь привести ко мне моего сына.
Они не видели, как из конюшен стремительно вырвалась дорожная карета, пронёсшаяся под опускавшейся решёткой ворот. Правящий лошадьми юноша в сером мундире королевского секретариата увозил герцогиню Редклиф на восток.
Глава тридцать четвёртая
Хранитель Севера
Уильям Ферро никогда не должен был править. Младший сын Руфуса Ферро. Наследное право отдавало графское кресло в руки его старшего брата, но судьба распорядилась иначе. Когда Теодор Ферро пал в бою с орками, Уильям стал единственным наследником Севера.
Громко рассмеявшись какой-то грубой остроте, солдаты прошли вниз по улице. Они не заметили человека в плаще, прячущегося в ночных тенях Нордгарда. Случайный свидетель мог бы подумать, что от глаз стражей скрывается преступник или шпион, но впечатление это было обманчиво. Впрочем, если бы сира Рейли заметили новые хозяева северной твердыни, у него неизбежно возникли бы неприятности.
После того как основная часть королевской армии вернулась в Срединные земли, барон Дрогнар, назначенный временным комендантом крепости, ужесточил правила внутренней безопасности, опасаясь бунта. Патрули удвоились. Появляться на улице в тёмное время суток было запрещено. Тем больше вопросов возникло бы к старому рыцарю, бывшему командующему местным гарнизоном. Особенно если учесть, что по слову барона его заключили под домашний арест.
Фредерик Рейли был учителем и помощником графа Ферро. Служа ещё его отцу, он зарекомендовал себя преданным и надёжным человеком, заняв со временем довольно высокую для его скромного происхождения должность.
Рана, полученная им при штурме Нордгарда, уже затянулась, присоединившись к рубцам, оставшимся на теле после войны с Дюжиной. Она напоминала ему про события злосчастной ночи, когда через открытые лазутчиками ворота внутрь замка хлынули солдаты короля, превратив его в поле боя. Лишь когда над цитаделью лорда взвился огненный вихрь пожара, сир Рейли распорядился сложить оружие. Быть может, пятнадцать-двадцать лет назад он предпочёл бы умереть в бою, сражаясь, подобно раненому льву, но старик, в которого он превратился, был более рассудителен. Дальнейшее сопротивление представлялось бесполезным, и он надеялся уберечь уцелевших защитников. Кто-то мог бы назвать это малодушием, но расчёт оказался верным. Учитывая возраст и доброе имя славного воителя, барон явил милость.
«И он ещё успеет об этом пожалеть», – мрачно подумал сир Рейли.
Рука сама собой утонула в кармане плаща, словно проверяя, на месте ли письмо, полученное им три ночи назад. Пальцы сжали хрустящую бумагу. Нет, сообщение не привиделось ему. Оно было реально. Столь же реально, сколь и печать, скрепляющая его.
Была ли это ловушка, коварная западня, призванная вывести старого рыцаря на чистую воду? Возможно. Впрочем, Фредерика Рейли не особенно это страшило. С тех пор как он потерял на королевском турнире единственного сына, последней радостью старика стала служба графской фамилии. Если письмо не подделка, он обязан явиться в назначенный час.
Впереди вновь полыхнул свет факела. Рыцарь прижался к стене. При нём не было ратного облачения, а всё вооружение состояло из короткого кинжала, который люди барона пропустили, обыскивая жилище командующего. К счастью, патруль опять не заметил ночного лазутчика, продолжив свой путь.
Фредерик Рейли был честным и прямолинейным человеком. Ему претило красться тайком, как вору. Он всегда стремился встретить опасность лицом к лицу, как подобало рыцарю и истинному северянину.
Пруды западного полукольца были уже близко. Что найдёт он там? Его вёл вперёд не разум. Скорее долг. Долг и надежда.
В родном городе каждый закоулок был ему домом, а каждый камень – другом. С закрытыми глазами он мог бы пройтись от цитадели до главных ворот и ни разу не споткнуться.