– Но что, если правда выплывет наружу?
– Теперь это не имеет никакого значения, – отрезала графиня. – Кто поверит слову изменника?
– Быть может, лорду Дювалю следует позаботиться о… семье этого юноши? Тогда мы сможем… повлиять на Олдри. Это пригодится, если учесть их близкие отношения со Снежным графом и орками.
– Я уже и сама подумала о том же. Поручаю это вам.
– В таком случае я более не смею отнимать ваше время.
Каролина, захваченная тайным разговором, не сразу поняла, что собеседник матери движется в сторону двери. Осознав это, девочка поспешно спряталась в небольшой нише, где стоял деревянный манекен в пыльных доспехах. Места было так мало, что она вжалась в камень, как будто стараясь слиться с ним. Девочка задержала дыхание, но ей всё равно казалось, что бешено колотящееся в груди сердце выдаст её присутствие. Пальцы сами собой сомкнулись на кованой голове быка в кармане платья.
По коридору прошёл тучный смуглый мужчина, лица которого Каролина почти не разглядела – то ли из-за плохого освещения, то ли из-за страха. Чёрная повязка закрывала часть лица незнакомца. Мать её удалилась в противоположном направлении.
Что всё это значит? Каролина была маленькой девочкой, но книги, мудрость которых она жадно впитывала все эти годы, уже подсказывали ей ответы. Да и сир Ван Дейк украдкой делился своими подозрениями на этот счёт. Неужели мать её была как-то причастна и к гибели короля? Графиня говорила об измене, о предательстве. Какое право она имела произносить эти слова?
И что насчёт Адама? При чём здесь Адам? Каролина хотела забыть речи матери относительно дома Олдри. Хотела, но не могла.
«Истребить, – горело в памяти, – истребить весь их род».
Каролина забыла про книгу, забыла про Люциуса. Сейчас она хотела лишь одно – поговорить с кем-нибудь, и в мире было всего два человека, которые ей подходили. Первый, если верить словам толстяка-южанина, находился сейчас далеко на севере. Вторым был сир Крейг Ван Дейк, её верный друг.
Внезапно Каролина вспомнила про свадьбу. Она видела Мэтью Дюваля на турнире, и он действительно был весьма красив, но совершенно не привлекал её. Скорее даже напротив. Холодная надменность, с которой он держал себя, отталкивала. Да и потом, сердце её уже принадлежало другому человеку. Человеку, которого, похоже, ненавидела её мать.
Что же делать? Как быть? Каролина знала, что не сможет убедить мать. С тем же успехом она могла попытаться сдвинуть Воронью гору или вычерпать Залив Звездопада. Нет, у неё остаётся один выход, одно решение. Ей предстояло совершить самый тяжёлый выбор за всю её недолгую жизнь.
Погрузившись в свои переживания, Каролина завернула за угол, налетев на человека в доспехах. Смятение тут же развеял знакомый голос:
– Вы не ушиблись, моя леди? Я повсюду ищу вас. Если ваша мать увидит вас здесь – нам несдобровать. На улице уже смеркается.
Это был сир Ван Дейк. Её верный страж.
Каролина хотела поделиться с рыцарем своими тревогами и переживаниями, но эмоции взяли верх. Обрушившись в его стальные объятия, она разразилась бессильными рыданиями.
С тех самых пор, как у её покоев в королевском замке появились гвардейцы матери, Каролина не хотела верить в происходящее. Никогда ещё сир Ван Дейк не выглядел таким встревоженным, как в тот день. Она не слышала звуков боя, но видела кровавые следы, от которых старательно избавлялись все последующие дни. Королевская стража исчезла из дворца. Её место заняли воины дома Тибальд. Её дома.
– В чём дело, моя леди? – участливо осведомился сир Ван Дейк. – Вас кто-то обидел? Ваш брат?
Каролина покачала головой, вытирая со щёк влажные разводы. Всю свою жизнь она чувствовала, как фигура матери нависает над ней. Незримые нити опутывали её, как марионетку, контролировали её судьбу, не давали дышать полной грудью. Графиня словно была за что-то на неё зла. Очень зла.
– Дядюшка, я хочу спросить тебя. – Она сделала паузу, словно набираясь храбрости. – Что, если я решу бежать отсюда прямо сейчас, без оглядки? Ты последуешь за мной?
– Я в вашем распоряжении, миледи.
Он сказал это так спокойно, так естественно, что на глазах девочки чуть было вновь не заблестели слёзы. В его словах было тепло и самоотречение, какого она ни в ком более не встречала. Каролина поняла, что ей не важно, что движет им: любовь или слово, которое рыцарь дал её почившему отцу. Она просто была рада тому, что он рядом.
– Я не смею просить вас об этом. – Она опустила глаза, не в силах злоупотребить его добротой.