В оазисе царил хаос. Вооружённые до зубов сторонники Окама и его приспешников безжалостно истребляли всех, кто осмеливался оказать сопротивление или представлял угрозу. Растерянные, сбитые с толку люди просто не знали, что делать.
Это была не битва. Это была резня.
Эдуард спешил туда, где, насколько ему было известно, находился шатёр О’Кейла. Все мысли юноши сейчас занимала судьба Гайде.
Завернув за перевёрнутую телегу, Эдуард словно налетел на стену. Мир померк, в ушах зазвенело, а лицо будто стянула тупая, тянущая боль. Придя в себя, он обнаружил, что лежит на земле. Над ним высились двое янычаров, с круглыми чеканными щитами. Должно быть, именно с таким стальным диском повстречался Эдуард, проявив неосторожность.
Рука снова метнулась к поясу в поисках оружия и, ясное дело, снова его там не нашла.
В глазах двоилось. Поддавшись на мгновение голосу паники, Эдуард, отталкиваясь ногами, отполз назад, пока не упёрся затылком в какие-то ящики и тюки.
Внезапно между ним и янычарами выросла тёмная фигура. Сначала Эдуард решил, что это Ярви, но, увидев движения, оборвавшие жизни прислужников Окама, понял, что ошибся.
– Ну, что же ты разлёгся?
Солнце заслонило знакомое бородатое лицо О’Кейла. На мгновение Эдуард решил, что старик поможет ему подняться, но тот сунул юноше в руки свой подарок – полуторный меч, который принёс ему перед хуралом К'Халим.
– Найди мою дочь, мальчишка, слышишь? – В уголке рта О'Кейла выступила кровь.
– Что с тобой? – встрепенулся Эдуард, поддерживая оседающего на землю старика. – Ты ранен?
– Я отбегался.
Только тогда Эдуард заметил рану на груди своего нежданного спасителя. Очень плохую рану. Быть может, в других обстоятельствах она и не была бы смертельной, но не здесь и не сейчас.
– Ты оглох, шакалий сын? – Рука старика до боли стиснула плечо юноши. – Я говорю, найди мою дочь. Увези её отсюда, или клянусь, я вернусь с того света, чтобы прикончить тебя.
– Куда? – Эдуард сжал рукоять меча. – Куда она побежала?
Трясущейся культёй О’Кейл указал ему путь.
– Торопись, проклятый дурень, – напутствовал он Эдуарда, но тот замешкался, проникшись к строптивому старику нежданной симпатией.
Поодаль появились ещё несколько янычаров. Издавая гортанные окрики, они ринулись к Эдуарду.
– Подними меня, пёсья харя, – выпалил О’Кейл, собирая в кулак все свои силы и волю. Эдуард помог ему встать, и старик тут же оттолкнул его прочь. В смуглой руке блеснул шамшир.
– Беги же, – сказал он, и в голосе его звучала уже почти что мольба. – Дай уйти стоя.
Эдуард не нашёлся что ответить. Он почувствовал, как комок подступил к горлу. Стиснув подаренный меч, он отвернулся и побежал. За спиной раздавались крики и скрежет металла. Там кто-то умирал, но Эдуард не нашёл в себе сил обернуться и посмотреть, кто именно.
О’Кейл не ошибся с направлением. Эдуард понял это, когда впереди послышался крик. Крик Гайде. Он узнал бы его из тысячи.
Выбежав на небольшую площадь, в центре которой располагался общинный колодец, Эдуард увидел, как вооружённые мужчины разоряют повозку, где находились женщины, явно пытавшиеся покинуть селение. Среди беглянок он увидел и Гайде. Намотав на кулак длинные волосы девушки, один из налётчиков тащил её прочь.
От этой картины Эдуард словно обезумел. Сорвавшись с места, он налетел на злодея с яростью песчаной бури. Не ожидая столь неистовой атаки, тот оказался повержен в считаные мгновения.
Перехватив меч двумя руками, Эдуард резко развернулся на грубые оклики дружков злодея. Утратив интерес к содержимому повозки и женщинам, они ринулись на юношу, обнажая мечи и кинжалы.
Эдуард не знал, кто они – сообщники Окама или обычные мародеры, решившие воспользоваться удобным случаем для грабежа. Юноша знал лишь то, что только он стоит между ними и женщиной, подарившей ему чистую радость первой любви.
Издав воинственный крик, сын безумного графа ринулся на врагов. Их было четверо, но они не умели биться вместе. Атакуя одного-единственного человека, разбойники мешали друг другу, и их проворный противник не преминул этим воспользоваться. До того как брошенный одним из нападавших кинжал вонзился в руку Эдуарда, юноше удалось вывести из боя двоих. Они корчились на песке, истекая кровью.
Подстёгнутые яростью и желанием отомстить, двое оставшихся головорезов беспощадно теснили Эдуарда. Из глубокой раны струился горячий ручеёк крови. На лбу выступила испарина. Длинный клинок полуторного меча позволял держать дистанцию, отражая удар за ударом.