С этими словами человек сорвал с головы шляпу и небрежно отшвырнул ее в сторону, так что большие капли полетели на стол, за которым сидели гости. Потом он сбросил плащ, и перед всеми предстала тощая фигура, одетая в совершенно выцветший камзол и высокие сапоги.
Лицо его, теперь тоже открывшееся взглядам, отличалось таким редким уродством, что впору было подумать, будто незнакомец напялил на себя маску. Но может, виной тому были резкие тени в скупо освещенном зале, а также разбушевавшаяся за окном непогода, которые так ужасно исказили лицо незнакомца. Бросилось в глаза также, что он с величайшим трудом и ценой напряжения всех сил передвигался в тяжеленных сапогах с роландовыми шпорами. По движениям его нельзя было определить, то ли он был мужчиной в расцвете лет, то ли дряхлым стариком. Определить это по лицу тоже было невозможно.
С большим трудом он отцепил висевший у него на боку меч такого размера и тяжести, который подобало бы носить рыцарю Круглого Стола. На поясе у незнакомца висел кинжал тонкой работы, а сбоку выглядывала еще и большая рукоятка ножа. Когда он хотел поставить меч в угол, тот выскользнул из его рук и упал на пол, а все его старания поднять меч оставались втуне. Хозяину пришлось прийти ему на помощь. Человек пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство и заказал бокал пряного вина, причем добавил, что разнесет тут все к чертям собачьим, если вино окажется недостаточно крепким.
— Что за грубый, неотесаный человек этот малый, он портит нам все настроение, — промолвил доктор Матиас.
— Но я скоренько заставлю его образумиться, — подхватил мастер Вепперинг.
— Вероятно, вам это легко будет сделать, — отозвался Матиас, — ибо у таких буянов и хвастунов душонка обычно весьма трусливая.
Трактирщик между тем принес заказанный пришельцем бокал вина и теперь подал его.
Но едва тот поднес бокал ко рту, как скривился так, будто в его тело вцепилась целая тысяча адских фурий. В пылу дикого гнева он швырнул бокал с вином об пол, так что тот разлетелся на мелкие осколки, и завопил:
— Что-о-о, подлец трактирщик, задумал меня отравить, раньше чем я доберусь до кого надо, и ты со своими приятелями сможешь меня ограбить и в землю закопать, отравив этой адской жижей?
Томас почувствовал, что его хотят задеть за живое. Гнев охватил его. Сжав кулаки и сверкая горящими злостью глазами, он бросился на обидчика, вопя громовым голосом, почти заглушающим крики пришельца:
— Какой злой дух привел тебя в мой дом, грубиян! Если тебе не нравится наш город, зачем сюда явился? И если тебе не пришлись по нраву мой дом и мое вино, катись к дьяволу и ищи себе солдатскую ночлежку, где можешь сквернословить и буянить, сколько душе угодно. Однако, видит небо, такой тебе во всем нашем любимом Нюрнберге не найти. А что до вина, то хозяин «Белого ягненка» славится на весь мир, поскольку свято блюдет винный указ всемилостивейшего государя нашего, императора Максимилиана, от 24 августа 1489 года и подает гостям вино главным образом выдержанное и пряное, приготовленное точно так, как предписано.
А ты, грубиян, неужто думаешь, что у меня тут сидит святой Себальд, который, по легенде, делал разбитое стекло снова целым? Зачем разбил один из моих лучших бокалов? Ты нарушил тут покой и порядок. И я могу доказать на основании привилегии, данной Нюрнбергу всемилостивейшим императором Карлом Четвертым, что я имею право приструнить тебя, ежели не угомонишься. Да и что помешает мне велеть моим людям вышвырнуть тебя вон, если не утихомиришься, ночной буян!
— Сволочи, — прорычал чужак, выхватывая нож и кинжал. Тут из-за стола выскочил тот торговец, что помоложе, бросился к нему, держа в руке тяжелую железную линейку, которой в лавке отмеряют сукно, и сказал очень серьезно и сдержанно:
— Господин солдат! Ведь вы же, судя по всему, наемник, сбежавший из своей части. Спрашиваю вас, будете вести себя спокойно или нет? Если вы сию минуту не прекратите буянить, я, несмотря на ваш рыцарский меч, кинжал убийцы и бандитский нож, измолочу вас моим добрым железным аугсбургским локтем, да так, что вам, если у вас туго с деньгами, еще долго не потребуется покупать сукно на рыцарский камзол, по крайней мере синее.
Незнакомец медленно уронил вдоль тела руки с ножом и кинжалом и, опустив глаза долу, сквозь зубы пробормотал что-то насчет обманщиков и жуликов.
Тут поднялся со своего места и мастер Вепперинг. Подойдя вплотную к чужаку, он схватил его за плечи и сказал:
— Прежде чем осмелиться болтать про обман и жульничество, вспомните, что вы находитесь в Нюрнберге.