Преодолевая мороз, грязь и пронизывающие зимние ветра, посольство отправилось в сторону Ибера. Поскольку население внутренних земель Иберии заслуживало доверия в меньшей степени, Малх повел людей по более безопасному пути, вдоль берега, густонаселенного и усеянного небольшими городами, ведущими торговлю и принимающими корабли. Миновав Адебу и Тарракон, вскоре они достигли города Баркинона, находящегося у устья реки Убрикат.
Через горы в Галлию вело несколько путей, и Ганнибалу даже советовали поделить армию на части. В силу этого было необходимо посетить каждое из племен, контролировавших перевалы. Не по сезону прохладная и сухая погода вынудила Малха сначала отправиться к северу, в горы, а не начинать с лежащего восточнее пути, более безопасного, через прибрежные города Герунда и Эмпория. Это можно было оставить напоследок. Нанимая местных жителей в качестве проводников, посольство многие дни петляло по узким проходам, взбираясь на холмы и спускаясь в долины. Со временем погода окончательно испортилась, и путешествие, которое заняло бы несколько недель, растянулось на два месяца. К счастью, выпавшие им испытания не были тщетны. Вожди, принимавшие карфагенян, были впечатлены рассказами о победах Ганнибала в Иберии и описаниями его огромной армии. Хотя, конечно, главным аргументом в переговорах были подарки от Малха — кошели серебряных монет, изящные копиды и короткие кельтиберийские мечи.
Наконец единственным племенем, с которым предстояло связаться, остались авсетаны, контролировавшие путь в Галлию, лежавший вдоль берега. Вернувшись в Эмпорию, чтобы подковать лошадей и набрать припасов, Малх остановился на отдых в трактире, достаточно большом, чтобы вместить всех его воинов. И тут же вызвал к себе проводников, троих дюжих охотников. Вскоре после заката они собрались вокруг стола в его комнате. Сыновья Малха сели напротив друг друга. Их общение оставалось в рамках приличий, иногда даже выглядело вполне приятельским, но Бостар оставил попытки завоевать дружбу Сафона. Каждый раз, когда он пытался сделать это, брат реагировал на его старания холодно и безразлично. Да будет так, решил Бостар. Все равно лучше, чем постоянно ругаться. Эти мысли всегда заставляли его вспоминать о Ганноне и о чувстве вины, которое он ощутил, подумав, что лучше бы Сафон пропал в море. И Бостар изо всех сил старался не думать об этом.
Малх сам налил проводникам вина.
— Расскажите мне об этом племени, — приказал он по-иберийски, хотя не очень хорошо знал этот язык.
Трое охотников переглянулись. Старший, худощавый мужчина с темно-ореховым морщинистым лицом, наклонился вперед.
— Их главное поселение в предгорьях, господин, недалеко от города. Отсюда близко.
— Но это не те дороги, по которым нам до сих пор приходилось ходить?
— Нет, господин, вовсе нет.
Бостар и Сафон вздохнули с облегчением. Никому не понравится целыми днями ехать по извилистым предательским тропам, где достаточно поскользнуться, чтобы рухнуть в пропасть.
— И насколько далеко?
— Меньше дня пути верхом, господин.
— Превосходно! Отправляемся на рассвете, — объявил Малх. Оглядел сыновей. — Одна ночь на отдых по возвращении, и отправляемся на юг. Весна на носу, и мы больше не можем заставлять Ганнибала ждать.
Старший проводник прокашлялся.
— Дело в том, господин… мы подумали…
Но самообладание оставило старого охотника, и он умолк.
Стараясь опередить Бостара, Сафон вмешался в разговор:
— Что?
Мужчина собрался с духом.
— Мы думали, не сможете ли вы оплатить нашу работу и сами отправиться туда, — дрожащим голосом произнес он. — Понимаете, мы так долго были в разлуке с женами и семьями…
Малх опустил брови.
— Путь простой. Вы не сможете заблудиться, — сообщил проводник и поглядел на двоих товарищей. Те энергично закивали.
Малх не ответил. Вместо этого он взглянул на Бостара и Сафона.
— Что думаете? — спросил он на родном языке.
Сафон оскалился и рыкнул по-иберийски:
— Он лжет. А я говорю, вот мы сейчас свяжем этого лживого пса, положим на стол и посмотрим, что он скажет, когда я срежу с него несколько полос кожи. — Он невозмутимо положил перед собой кинжал. — Думаю, тогда этот мешок дерьма запоет птичкой.
— Бостар? — спросил Малх.
Юноша оглядел троих проводников, которые, судя по всему, были в полнейшем ужасе. Потом посмотрел на брата, который постукивал лезвием кинжала по столу. Он не хотел ругаться с Сафоном, но и не был готов смотреть, как на его глазах будут страдать безвинные люди, безо всякой на то причины.