— Отлично придумано, — одобряет детектив, потом настораживается, бросает взгляд наверх и прижимает палец ко рту. Киваю и ныряю в провода, пока по лесенке стучат каблуки леди-президента-бортового-инженера. Ощути себя Доктором, ТМД…
…ТАРДИС щекотно. Тьфу! Опять резонирую с мерзкой «сороковкой». Это когда-нибудь вообще прекратится? Я в этот раз её «услышала» сразу, как вошла — похоже, галлифрейский корабль рад, что мы его подобрали и уничтожили налётчиков, и совсем не против нашего общества. Может, синяя будка всё же соизволит поработать в нашей команде ради любимого капитана? Хотя, пусть рискнёт отказаться. Я ещё не забыла, кто и зачем меня в Вихрь Времени сбросил. И это не злопамятность. Я просто злая, и у меня хорошая память.
Но ТАРДИС решила не искушать судьбу, или она так же, как и я, хочет вытащить Доктора из манипуляторов гибридной нечисти. Все системы с удовольствием стыкуются с даледианскими, а если где-то чего-то недостаёт, галлифрейский ящик кидает запрос или выводит на экран окно-подсказку. Удивительно добровольная работа, прямо даже не по себе. Хотя пару раз я успела заметить, как Донна многозначительно поглаживает кувалду — может, дело ещё и в риске получить пинка по консоли по поводу и без? Не знаю.
Словом, всего лишь через сутки возни, раскопок по мастерским обоих кораблей и дописывания программ на коленке мы получаем замечательный галлифрейско-скарианский компьютерный аналитический тандем и «Ди», форсированную мощностями ТАРДИС. Вдвоём за четверть «Кентавра» сойдут. Поэтому ближе к ужину я, насколько возможно умильно заглядывая в глаза Ноубл, интересуюсь насчёт вкусненького к чаю.
— Отличная идея! — подхватывает Вастра, ухитряясь даже не переиграть. — Чего-нибудь тёплого, ароматного… Может, плюшек с корицей и кардамоном? Я даже готова помочь, как умею.
Плюшки. С корицей. Это что, зачатки ментальной синхронизации в экипаже, достигнутые без спецсредств? Я действительно люблю сдобу, тем более свежую, такую мягкую и тепло тающую на языке. Но экипаж знает только о моей ярко выраженной пищевой привязанности к клубнике и сахару, я никогда не говорила и не показывала, что с Зосмы-9 фанатею ещё и по десертной выпечке.
Или это совпадение, а у меня просто слишком разыгралась паранойя.
— Ага, — как-то очень скептически реагирует Ноубл на наше предложение. — Кухню потом отмоете, Карлсоны? Тогда фрёкен Бок сделает вам плюшки. А если отмывать не будете, то обойдётесь кексиком, от него муки меньше летит.
Драить камбуз? За плюшки с корицей? Да хоть десять раз.
— Отмоем, — говорю, вся такая наивная. Когда через два часа я отскребаю стол от ошмётков теста в муке, грязь противно липнет на тряпку и не смывается водой, а под ногами хрустит просыпанный сахар, я наконец понимаю, почему Донна не хотела возиться с плюшками. А ещё меня подло бросили с ней один на один, и вся уборка мне досталась. Так что протираю все запачканные поверхности и мою посуду.
— Дома я тесто в хлебопечке вымешивала, — объясняет рыжая, запихивая второй противень в духовку, пока первый стынет под салфеткой, — меньше грязи. Кстати… Вы, далеки, сильны в инженерии. Венди, сделай какую-нибудь вундервафлю для теста, а?
— Объясни-и? — про вафли знаю, а вот про вундервафли для теста слышу в первый раз.
— Ну, машину для замеса и разделки теста, — глядя на меня, как на полную идиотку, говорит Донна. — Или слабо?
— Такая машина называется «вундервафля»? — уточняю я на всякий случай. Надо же поискать образцы, чтобы сэкономить время. Вместо ответа Гроза Далеков шлёпает себя ладонью по лбу и тихо стонет. Понятно, это был неизвестный мне жаргонизм, а не название машины.
Ладно, можно и подумать насчёт подобного устройства, если путешествие затянется. А то убираться вручную, оказывается, и впрямь неприятно. Жаль, на ТАРДИС нет роботов-уборщиков, чтобы собрали с пола просыпанную муку и сахар, и приходится ползать с влажной тряпкой. Но раз сказала, что сделаю, значит, сделаю. К тому же у меня есть серьёзная мотивация для того, чтобы плюшки появились на свет. План сработал, запах сдобы уже расползся по ТАРДИС и даже по «Ди», и девчонки по очереди заглядывают к нам на камбуз, демонстративно принюхиваясь. Позитивное настроение и снятие психологического напряжения налицо. Лем настолько оживилась, что даже побежала варить для всех какой-то особый кофе из своей личной заначки, так что обе машины времени превратились в склад сильных и вкусных запахов, на фоне которых должен затеряться наркотик Вастры.
И это не ложь и не обман. Это грамотная стратегия и обходной манёвр.
…Разбалтываю две ложки сгущёнки в кипятке, ведь кофе мне всё равно нельзя. Хейм, в силу возраста придерживающаяся правила пить тяжёлые тоники строго до полудня, берёт с меня пример. Впрочем, это ей не мешает вслед за остальными вылить к себе в чашку половину рюмки виски и пошутить на тему какого-то традиционного ирландского ликёра. От меня тема совершенно далека, поэтому, пока все смеются, тяну из-под салфетки плюшку и снимаю капитанскую пробу.
— Годно, — заключаю с набитым ртом. Как-то быстро булочка кончилась. — Донна, ты Доктору такие же пекла?
— Не, — мотает она рыжей головой. — Ему всё пряники подавай. И чем ядрёней, тем лучше.
— Про пряники я помню, — отвечаю. — Он меня с ними на Зосме-9 познакомил. Думала, рот сгорит вместе с языком.
— Хм, а в моё время он всех прикармливал мармеладками, — замечает Романа.
И мы все на редкость солидарно заканчиваем:
— «Джелли бэби».
— О! — восклицает Ноубл. — А я знаю, где на ТАРДИС его заначка мармелада!
— Два ящика, купленные в 1986 году, ещё не закончились? — уточняю чуть ехидно. Плевать, что Ривер это услышит, ведь я врала, что считывала всю память самой себя, и в моей фразе нет никакой крамолы.
— А сейчас посмотрим, — азартно фыркает рыжая и уносится в синюю будку. Почти сразу возвращается с пакетиком в руках. — Не-е… 1977-й. Романа, лови по старой памяти!
Хрустящий пакетик приземляется в ладошки леди-президента и тут же оказывается вскрытым, а ярко-красная мармеладка отправляется к ней в рот.
— Обновил заначечку, — комментирует Таша, жуя третью плюшку. — Ромка, заделись штучкой, а то я тоже заскучала по фирменному мармеладу.
Я не удерживаюсь и тащу из пакетика лакомство, которое так до сих пор ни разу не пробовала. Единственный мармелад в моей жизни — это змейки, когда-то в незапамятные времена выклянченные у Доктора в супермаркете, и, как выясняется, у них был совсем другой вкус. Ну, или дело в изменившемся количестве и качестве вкусовых рецепторов.
— Теперь я второй далек, попробовавший традиционное лакомство Доктора, — замечаю, проглотив сладкую вязкую массу.
— Второй? — удивляется Вастра.
— Угу. Первым был модификант вроде меня, из посольства на Зосме-9. Он это в отчёте указывал.
Романа весело смеётся, отправляя в рот ещё одного человечка:
— С ума сойти, он накормил подслащенным пектином даже далека!
— Он умеет, — улыбается метресса, намазывая маслом разрезанную пополам плюшку. — Разве кто-нибудь может устоять перед его непосредственностью и обаянием?
Варги-палки, верно подмечено. Вынуждена признать, что в Хищнике действительно есть что-то такое, что порой заставляло подчиниться даже далеков. Ну а я с ним столкнулась настолько близко, что даже удивительно, как это по нему довелось выстрелить всего пару раз, да и то неудачно. Хищниково обаяние повлияло, или его вечная твёрдая уверенность в собственных действиях и ноль колебаний, кто знает?
— Он добрый, — тихо говорит Донна. Надо же, она умеет говорить тихо! — Во всей Вселенной такой доброты не сыщешь. Хотя, конечно, безответственный, как мальчишка.
— Это добавляет определённую изюминку, — хмыкает папесса. — Никогда не знаешь, какой номер он отколет. Иногда предельно серьёзный, иногда сущий ребёнок. Самый страшный враг и самый лучший друг — и что самое забавное, он может сочетать эти два качества одновременно по поводу одного и того же человека.