Мне страшно.
…Шестой день? Седьмой? Сбилась со счёта. Ничего не происходит. Корабль на профилактике. Девчонки по большей части тусуются в медотсеке или в ТАРДИС, где есть все развлечения, от библиотеки до бассейна. Меня никто не трогает. Я почти круглосуточно сижу у консоли, отгородившись от окружающих экранами, и делаю вид, что работаю. Хотя, на самом деле, просто сижу и пялюсь в цифры.
— …Полюбуйся. Она уже неделю такая.
— Какая? — голос Доктора. Понятно, его уже подняли из лечащего сна, и Хейм показывает бортовую достопримечательность — далека в чёрной депрессии. Но меня почему-то появление галлифрейского лепрехуна совсем не трогает. В конце концов, это было ожидаемо.
— Вот такая. Спит в лучшем случае по десять минут в сутки. Ничего не ест, только пару стаканов воды с глюкозой за день выцеживает. Ни на что с первого раза не реагирует. И это на успокоительных и антидепрессантах в лошадиных, прости господи, дозах.
— М-да, — тянет Хищник за моей спиной. Взгляд затылком чувствую, но не оборачиваюсь. И так понимаю, что он всё понимает. — Хорошо, метресса, я попробую с ней поговорить. Идите, не беспокойтесь. Ничего хуже моей регенерации, клянусь, не случится.
— Ох, Доктор, — вздыхает кошка. Догадываюсь, что качает головой в своём непропорционально большом чепце. — Если что, зовите. Я пока займу остальных разговором.
— Угу, — удовлетворённо отзывается рыжий, потом выражает признательность более вежливо, — спасибо, метресса! Всё-то вы понимаете.
— Давай, поговори с ней, рыжий кот, — посмеивается она в ответ.
Мягкие, еле слышные шаги в сторону ТАРДИС. Хейм удаляется в галлифрейский корабль, остаёмся мы с Хищником, один на один.
Ну и что я могу ему сказать? Взвыть и броситься на шею, мол, спаси, родной? Нет, остатки гордости ещё не сдохли. Послушаю, что сам скажет, и буду строить диалог от этого фундамента. Оборачиваться не стану, Доктор и по моей спине всё прочтёт. А лицо показывать не хочу — стыдно.
Он какое-то время мнётся, потом прочищает горло. Снова мнётся и топчется на месте, и наконец делает пару нерешительных шагов в мою сторону.
— Гм, коротышка…
— Да, Доктор?
— Не в моих традициях это говорить… В конце концов, те редкие ситуации, когда я был спасён далеками, как правило, заканчивались тем, что далеки меня использовали для своих целей, — бывало, да. Есть чем гордиться. — И сейчас, я догадываюсь, будет то же самое. Но всё равно, спасибо.
А тебе спасибо за трезвую оценку собственного положения и снятые розовые фильтры, сквозь которые ты частенько на меня глядишь. Ну, раз уж ты сам понимаешь, что спасение было не просто так за красивые глаза, вкратце изложу обстановку:
— Вторая война Времени, Доктор. Я выполняю приказ Императора спасти и направить в эпицентр самую страшную угрозу, которую мы только знаем и которая может прекратить конфликт. Но в связи с последними событиями и вскрывшимися фактами я начинаю сомневаться, что тебе это по силам. Тем не менее, ты будешь полностью проинформирован о происходящем. Дальше принимай решение сам.
— «Самая страшная угроза»! Ха! — передразнивает рыжий вроде бы шутливо, но я чувствую, что мои слова задели его за живое.
— По крайней мере, мы спасли тебя от плена, — напоминаю. — Я подготовила развёрнутый отчёт, но почти уверена, что ты не станешь его читать.
Он демонстративно фыркает:
— Развёрнутый отчёт по-даледиански? Уволь, я и так отоспался на сто лет вперёд, — он приближается, уже куда более решительно, и останавливается прямо у меня за спиной. Только что руку на плечо не кладёт. И голос у него становится тише и серьёзнее. — Слушай, ребёнок. Далека трудно напугать, тем более такого, как ты, — ну вот, опять неверная оценка, я ведь страшно трусливая. — И не надо делать такой затылок, ты даже страх передо мной когда-то пересилила. Что же тебя настолько испугало? Или это опять секретная информация?
Не то чтобы секретная, но я не нахожу в себе моральных сил говорить на эту тему — возможно, это вообще какой-то блок в мозгу, запрещающий озвучивать имя проектировщика. Так что пойду обходным путём.
— Ты в курсе, кто тебя захватил?
— Нет, не помню, — отвечает. — Послушница… эм-м, метресса Хейм сказала, что я всё узнаю от капитана, то есть от тебя.
Ну что ж, начнём с начала.
— После пленения на Моралле из твоей ДНК была создана целая армия искажённых далеков. И они объявили войну и Новой Парадигме, и Галлифрею. Мы были вынуждены объединиться с вами, чтобы противостоять общей угрозе. Я, как водится, на индивидуальном задании, — наконец-то отрываю взгляд от экранов, встаю и поворачиваюсь лицом к врагу-союзнику. — Доктор, я спрашиваю, не как твой старый знакомый, не как «коротышка», не как «анимешная девочка-энергия», а как официальный представитель альянса: ты поможешь?
Он стоит передо мной, медно-рыжий, взъерошенный, завернувшийся в плед, из-под которого торчат тощие ноги в тапках и пижамных полосатых штанах, и смотрит без улыбки:
— Знаешь, я бы охотнее принял решение, если бы получил приглашение от коротышки.
— Я присутствую здесь, как официальное лицо, — пойми уже, дебил симметричный! Я не могу позволить себе другие формулировки, не та у меня должность! Личные чувства далека никого не колышат, особенно самого далека. Он действует на благо и во имя своей цивилизации. Ты никогда не задумывался над нашим внутренним миром, над нашими глубоко скрытыми эмоциями, более того, ты садистски наслаждался и насмехался каждый раз, когда тебе удавалось нас на них подловить. Я это знаю, я тебя постоянно изучаю, а получив доступ ко всем имперским архивам, выяснила много всего о тебе любопытного и понимаю тебя лучше, чем раньше. Вооружённая знанием, я буду строго держать границу между нашими с тобой внутренними мирами, и «официальное лицо» — это один из надёжнейших моих рубежей. Это как силовое поле скафандра, испаряющее пули твоих подколок в мой адрес.
Похоже, Доктор всё понимает по моему голосу. Стоит, пожёвывая губами.
— М-да. Официальное лицо… — а в глазах по-прежнему ни капли веселья. Но и ни малейшего признака раздражения, досады или унизительной жалости, одна серьёзность. — Хорошо, Мать Скаро. Мне надо подумать и поговорить с остальными, так как причин доверять далекам у меня не было и нет.
Молча киваю на ТАРДИС — иди, говори. Они все там. Заодно и переоденешься, у тебя наверняка где-нибудь припасён запасной клетчатый пиджак.
Хищник ещё мгновение медлит, словно ждёт каких-то моих дополнительных слов, но потом всё же идёт следом за метрессой. Впрочем, на полдороге оборачивается:
— Скажи, когда ты выучилась так лихо отшивать? Раньше ты так не умела.
— Отшивать… что? — странный какой-то, я же не портниха, а дипломат. Или я опять не поняла речевой оборот? Похоже, что так, потому что он наконец-то широко улыбается, машет рукой и снова топает в свою синюю будку, не снисходя до объяснений.
Синяя дверь захлопывается.
И тут же снова приоткрывается.
Голова рыжего высовывается в щель и осведомляется:
— Но мы ещё продолжим разговор, ага?
— Разумеется. Как только ты получишь необходимые подтверждения, — отвечаю.
Доктор ещё пару раз указывает пальцем то на себя, то на меня, словно намекает на совсем приватный диалог, и наконец скрывается в корабле. Ловлю себя на том, что мне совсем не забавна эта привычка пытаться оставить за собой последнее слово. То есть раньше это выжимало из меня внутреннюю улыбку или хотя бы какой-то оттенок веселья, а сейчас — ничего. То ли депрессия, то ли я действительно смогла подняться на очередную ступеньку над самой собой и на шажок приблизиться к эталонному поведению имперского чиновника — холодному спокойствию и трезвомыслию.