Мой широкий жест превращается в попытку потянуться и как бы невзначай задеть нужное реле ровно в тот миг, когда блондинка делает шаг вперёд. Доктор, естественно, тоже улавливает происходящее — кто бы сомневался, что уловит? — и, выпустив наконец Донну, перехватывает меня за запястье в последний момент. Мысленно обращаюсь к компьютеру, силясь выдернуть руку. Невероятно, но Хищник как вакуумным краном держит, только испарина на лбу выступила, и во взгляде никакого гнева, одна горечь и унизительная жалость — «далек такой далек»… Почему компьютер не отвечает? Что это за ощущение подушки, опущенной на мозг, даже фильтр даёт какие-то помехи? И почему Романа смотрит на меня неподвижно, как змея — только желваки от сильно стиснутых челюстей выступили? Ах ты… Телепатка галлифрейская! Стоишь вне зоны доступа, даже не пнуть тебя, чтобы вырубить! Пытаюсь рвануться к Романадворатрелундар, но она отскакивает, всё так же замораживая меня взглядом, а Доктор хватает меня и второй рукой тоже, удерживая на месте. Остальных как отшибает от нашей троицы.
Рэл или около того стоим с Хищником, глаза в глаза. Я пытаюсь безмолвно вывернуть руку, он продолжает меня держать, хотя побледнел от напряжения, а пот так и льётся по лицу. Потом понимаю, что я проиграла. У меня нет сил бороться с ними всеми. Я просто… устала. Да, попытка сопротивления была неплохой, но надо было заранее предвидеть все варианты и при проверках эмулятора действовать осторожнее, не на глазах у экипажа. Прокололась, теперь бесполезно рыпаться.
Расслабляю руку.
— Пусти, я не буду сопротивляться, — говорю, но он не подчиняется, а вместо ответа громко произносит в воздух:
— Ривер! Я заберу тебя отсюда, слышишь? Это моя вина, что ты оказалась втянутой в очередную историю, но я тебя отсюда вытащу любой ценой!
Тьфу, пафос.
И меня уже совсем не удивляет, что все до одного экраны вдруг меняют содержимое на одну и ту же надпись заглавными буквами: «ПРИВЕТ, СЛАДЕНЬКИЙ!».
Она всё-таки нашла брешь. Но досмотрела спектакль до конца и вырвала из мужа извинение, прежде чем подать ему знак.
Доктор стоит бледный как смерть. И всё-таки разжимает руки. У меня на запястье остались багровые следы, но боль незначительна. Бывало гораздо хуже.
— Я тебя прямо сейчас пристрелю, не дожидаясь случая, — шипит Таша Лем, как рвущийся из баллона иприт. Её трясёт от гнева. Только мне всё равно. Я проиграла, и мне всё равно. Да, мне в кои-то веки плевать на проигрыш. Всё, чего хочется — уйти подальше, хотя бы в свою каюту, и никого не видеть и не слышать.
Кстати, остаться в изоляции — это грамотная мысль.
— Доктор, — говорю, — вот тебе ТАРДИС, вот тебе экипаж. Проваливай. Мне всё равно с вами нельзя, Таша Лем всё объяснит. Но Романа и Ривер останутся здесь. С Романой у нас договорённость, я возвращаю её домой со стёртой памятью, чтобы не завязать парадокс ещё больший, чем есть сейчас. А Ривер Сонг — плата за твоё освобождение. И я тебе её не отдам. Ты сам сказал, что она лишь эхо себя самой, я знаю содержание вашего последнего разговора на Трензалоре. И в качестве рабочего элемента на моём корабле она будет полезнее, чем в очередной кладовке. Я не люблю гниющие без дела ресурсы. Так что… убирайся.
Убирайся — и пойми, что это мой последний рубеж. Дальше начнётся отвал мозгов и неконтролируемое «уничтожить», потому что сил на другую форму сопротивления у меня не осталось. Диалог закончен.
Хищник смотрит в моё лицо, словно что-то там пытается найти или разглядеть:
— Венди…
— Я сказала, убирайся, — повторяю со спокойствием приговорённого. Рука Таши Лем скользит в карман рясы, где, как мне известно, она держит подаренный пистолет. Романа отступает на пару шагов, про остальных молчу — давно уже на три де-лера сдуло.
— Венди, выслушай меня, — снова пытается заговорить Доктор.
— Убирайся, — сжимаю кулаки, чтобы не пальнуть, и отвожу глаза от потенциальной цели. Никого видеть не хочу. Только если смотреть не на людей, то взгляд упирается в экраны, где горит жирный смайлик. Профессора совершенно не напугала моя угроза оставить её на борту «Ди». Возможно, она уже дырочку проколупала на ТАРДИС, кто её знает… Но сил нет даже это пресечь.
— Венди… — снова начинает Хищник, но вдруг срывается: — Чёрт возьми! Как была ты несносной, упрямой, вздорной ТМД, так и осталась, ни капли не поумнела!!!
«ТЛАЙЛ?! — вспыхивают экраны. — Я ТАК И ЗНАЛА».
Да плевать, что она там знала. Диалог закончен. Всё. Я у крайней черты. Половиной гравиплатформы за ней, в режиме берсерка. Спасайся, кто может.
На рэл-полтора повисает абсолютная тишина.
— Пожалуйста, — тихо и очень серьёзно говорит Доктор, — оставьте нас. Мне нужно поговорить с Матерью Скаро один на один.
Телепатическая давящая «подушка» наконец-то исчезает с мозга. Надписи на экранах гаснут. Слышатся удаляющиеся шаги — девчонки, поколебавшись, идут к ТАРДИС. Наверное, засядут под дверью и будут слушать, чтобы попытаться нас разнять, если дело дойдёт до драки. Молча опускаюсь на свою сидушку и закрываю глаза. Говори, Хищник, что хочешь сказать. Мне уже безразлично. Я тебя сейчас убью или разревусь.
Два шага и шорох. Судя по звукам и теплу, ощущаемому открытыми участками кожи, Доктор опустился прямо передо мной на пол или присел на корточки, чтобы не смотреть сверху вниз.
— Тлайл, — говорит, проводя пальцем по всё ещё ноющему запястью, — прости, что психанул и сделал больно.
— Пустяки, пройдёт, — надеюсь, нарастающий внутренний взрыв ещё не пробился наружу через голос и мимику? — Говори.
— Давай пока оставим все эти споры и вопрос о Ривер на потом. Я ведь тебя знаю, не в твоих привычках легко сдаваться. Я только один раз тебя в таком, как сейчас, состоянии видел — на Свалке Истории, когда ты заявила, что не пойдёшь с нами на штурм крепости далеков. Но там оно не было настолько глубоким. Ты… просто ужасно выглядишь, прости. Напряжённая до перелома, чуть задень — трещишь и вот-вот сломаешься.
— Ты ни черта обо мне не знаешь, — вырывается у меня. Опять стискиваю кулаки. Нет, больше никаких вольных выражений. Всё в пределах формальной речи.
— Я сказал не «о тебе», а «тебя», — ещё более мягким голосом повторяет Доктор. — Ты и глаза закрываешь, чтобы не выдать себя взглядом. Потому что он у тебя прямо кричит. Знаешь, меня не интересует всё это «о тебе». Меня интересуешь ты сама. И сейчас я вижу, что тебе нужна помощь. Это стало ясно, едва я твой затылок увидел. Поэтому… не надо ни о чём просить — просто позволь мне помочь, хорошо?
Ага, Хищник — лучший помощник далеков. Уже поверила.
— Тогда убирайся отсюда побыстрее, как я тебе велела. Это будет самая лучшая помощь, — отвечаю. Напряжение всё-таки звенит в голосе. Это плохо. Сейчас сорвусь. Даже формально говорить не могу, всё равно вольная хрень в речи проскакивает.
— Ты всегда будешь от меня закрываться в свой поликарбидный танчик? — с лёгкой иронией доносится в ответ. — Хорошо, пусть поликарбидный танчик, мне не привыкать. Но улететь и оставить тебя в таком состоянии я не могу, ты каких-нибудь глупостей натворишь.
Глупостей? Он ждёт от меня глупостей? Хорошо, я сделаю глупость, раз он настаивает.
И я монотонно декламирую то, что когда-то отказалась ему озвучить:
— «Я знаю, как пешку сделать ферзём,
Как совершить хитрый ход конём,
Но упаси меня, Боже и Время,
Хоть раз связаться лично с ферзём!
Усвой, на доске чёрно-белой
Нет места для тени серой.
Выбор придётся сделать, Дал-Ра,
Туда ферзя и тянет игра.
Два короля под ударом твоим;
Один умрёт, а другой — невредим.
Чаши весов раскачались давно.
Выбор определит статус-кво.
Времени путь хитро сплетён,
Но выбора день предопределён.
Где нужно, ты будешь в урочный час,
Но только сперва открой второй глаз,
Матерью стань и зажги звезду,
И знай — это всё на твою беду.
Время твоё летит кувырком,
Сейчас ты никто, но станешь врагом.
В пламени звёзд и пыли планет
Найдёшь ты однажды последнее «нет».
От меня не сокрыты сомненья твои,
Не пытайся понять и просто живи.
Судьба сама придёт на порог,