И ещё, Донна, сказав, что мы потеряли цель, вежливо не отметила не менее важный аспект разброда и шатания на «Ди» — выпал прежний центр. Я была двигателем всей авантюры, пока не сложила ложноручки. Теперь знамя подхватил Хищник, и было бы странно, если бы он этого не сделал. Но он ещё не собрал мозг в кучку, а экипаж ещё не успел адаптироваться к новому командиру. Всё-таки контраста резче, чем сумасшедший далек и безумный галлифреец, во вселенной не найти, и девушкам, должно быть, сложно приспособиться. Хотя, учитывая сложившийся управленческий тандем «Романа-Таша», всё через него и пойдёт, как мои, так и Хищниковы приказы. И это моя вина, что он вообще возник.
Ну не умею я низших строить. Даже пытаться не стоило.
И это, кстати, очень плохой повод для самооправдания.
— О чём задумалась, коротышка? — спрашивает Доктор, пытаясь заглянуть мне в лицо.
— Так, ни о чём, — отвечаю, ёжась.
— Может, ещё тёплого молока?
Издаю невнятный звук согласия.
— И потом спать, — продолжает рыжий, вставая.
Снова угукаю.
— А потом — к пиратам, — заканчивает он, направляясь к ТАРДИС.
Молча киваю.
Хочу в скафандр и в Империю. Домой хочу. Только путь в Неверленд лежит через Скаро, и никак иначе. Император повелел найти Доктора и выставить его на первую линию обороны, и я не могу нарушить приказ. А для этого надо победить страх, перфоратором долбящий меня изнутри. Я знаю только один способ справиться с неразрешимой задачей — шагнуть ей навстречу. Сделать хотя бы одно, первое, движение. Дальше будет проще. Я должна наконец развязаться с Тенью, накрывшей всю мою жизнь, от момента создания эмбриона до сегодняшнего дня. Эта мразь мне всё личное дело испоганила, обрекла меня на годы скитаний и мучительный эксперимент с генетической стабилизацией, полностью изуродовала меня, чистокровного далека со Скаро, а я дрожу, как грызунчик в осенний шторм, и боюсь фоторецептор лишний раз высунуть из темпорального лабиринта. Я, представитель высшей расы!.. Я должна отомстить за себя. Пусть я сведённая с ума паразитной программой, пусть я ослаблена человеческой сущностью, но я представитель высшей расы, я — далек! Я никому не позволю унижать себя. Пусть месть — последнее, что мне осталось, но я могу хотя бы отомстить за несложившуюся жизнь в должности, которая была мне предназначена от рождения, и за все те мытарства, которые я пережила. Пора просто взять и урыть мерзкую тварь за всё, что она со мной сделала. В бетон гравиплатформой закатать! Дезинтегрировать! Я ещё поборюсь за себя. Меня ещё никто не смог до конца обломать, даже отдел контроля, даже Император. На что бы проектировщик ни ставил, всё предусмотреть он не мог, Доктор в этом отношении абсолютно прав! В любом плане есть уязвимость, надо только её найти. И если её не найдут Хищник и его подружки, то её найду я сама!
— Знакомый блеск в глазах, и так быстро, — тихо комментирует вернувшийся рыжий, ставит на стол кружку с молоком и пристально глядит мне в лицо. — Кажется, ты и впрямь просохла, ТМД.
Молоко? Не хочу молоко. Хочу…
— …уничтожить.
— Опя-а-ать двадцать пять… Я же тебе сказал, это слово под запретом!!! — моментально взвивается Хищник.
— Точно, просохла, — смеётся Ривер Сонг.
Плевать на запреты. Далеки не подчиняются запретам низших существ.
— Я должна уничтожить противника.
Плед соскальзывает с плеч. Впрочем… Зачем мне плед? Кто-нибудь отнесёт его на место, низшие существа должны работать, а то распустятся. А мне надо переодеться в боевой комбинезон и взять из арсенала самый мощный плазмер. Тот, у которого переносной генератор, тяжеловатый даже для форсированной мускулатуры. Чтобы испарять регенерирующую дрянь до того, как она восстановится.
— Подтверждаю разработанный план операции. Доктор, мы с тобой пойдём в открытую и будем отвлекать внимание от твоих помощниц. Сделаем то, чего от нас ждут. И нанесём решающий удар в сердце империи искажённых далеков. Мерзость должна быть очищена. Эффективно, рационально и максимально быстро.
Пока он блеет что-то в ответ про переключатель режимов в даледианском мозге, я всовываюсь в ТАРДИС и громко спрашиваю:
— Вы закончили?
На меня от монитора сканера поворачиваются все лица.
— Побыстрее сворачивайтесь, — говорю. — И собирайтесь в десант. Защита по максимуму, вооружение и вещи по минимуму, чтобы не затрудняли передвижение. Романа, и чтобы никаких каблуков.
Рысью гоню в свою каюту за экипировкой. Боюсь ли я? Да, всё так же боюсь. Но лучше сразу влезть по самые лампочки в беду, чем тянуть биорезину. И будь что будет. Вдруг кое-кто решит порисоваться, а я смогу этим воспользоваться и выбить слишком умные мозги из слишком тесного черепа?
Одно только ясно — я никогда, никогда-никогда не прощу своего создателя. Даже посмертно.
Впрочем, просто так собраться и идти всем развешивать по фоторецепторам мне не дают. Глупо было даже надеяться на то, что распустившийся за неделю экипаж будет беспрекословно слушаться. Это же правило, стоит только дать слабину, как девчонки тут же начинают действовать по своему усмотрению.
Я как раз натягиваю комбинезон, как дверь открывается без стука и предупреждения. Что ж, я всё равно ждала чего-то подобного. И даже не обернувшись и не пользуясь сканерами, знаю, кто незваным вломился в мою каюту, потому что главный срывщик и штрафник у нас всегда один и тот же.
— Таша Лем.
Она проходит внутрь и спиной приваливается к задвинувшейся створке двери.
— Венди.
Любопытно, она уже с пистолетом в руке, или только за ним полезла?
— Если считаешь нужным, то делай это прямо сейчас и не тяни, — не оборачиваюсь, чтобы не усложнять ей задачу. У низших вечно какие-то проблемы с отработкой приказа «уничтожить».
— Нет, — тихо отвечает она.
— Нет?..
Я наконец оборачиваюсь, чтобы поглядеть ей в лицо. Зачем тогда пришла, раз не убить? Не понимаю. И глаза у неё злые и холодные, с такими обычно стреляют, не раздумывая. Всё-таки не понимаю.
— Блядь, не делай вид, что не въехала, — слишком спокойно говорит папесса. — И не пытайся крутить мне мозги. Конечно, ты всегда относилась к нам, как к говорящим предметам, нужным тебе только для достижения цели, но нам на тебя не наплевать. И если ты считаешь, что нас ничуть не волнует, что ты на неделю замыкаешься, как устрица, в гордой печали, а потом выдаёшь истерику до потолка, то ты глубоко ошибаешься. Девчонки, конечно, вежливые и уважают твоё право переживать в одиночку, но я тебе этого больше не позволю. И так легко соскочить с общей колеи тоже не дам, так что не рассчитывай на лёгкую смерть.
Успеваю остановить искрящий кулак в считанных мегах от Ташиного носа. Ненавижу.
— Потому что ты далек и должна оставаться далеком, — заканчивает она хладнокровно, даже не отшатнувшись.
Два рэла стоим, глядя друг другу в глаза. Она всё такая же холодно-спокойная, а я пытаюсь совладать с бурей, сотрясающей меня изнутри. В мозгах коротит сплошное безумие, агрессин летит вверх на третьей космической. Но я не должна опускаться до уровня папессы или там Донны. Я же высшее существо. Я должна быть умнее.
Опускаю руку. С усилием разжимаю пальцы.
— Ненавижу вас. Ненавижу вас всех.
— За то, что чувствуешь себя слабее нас?
— Да, — глупо отрицать очевидный факт. И очень плохо, что он настолько заметен. Но лгать, когда всем всё ясно, вообще бессмысленно. На то, чтобы признать собственную слабость перед низшими, тоже нужна сила.
Отворачиваюсь и принимаюсь одеваться дальше. Ботинки, пояс, плащ.
— Господи, ну и дура ты, — доносится сзади.
Игнорирую. Если пришла не стрелять, пусть убирается. Я на взводе и практически себя не контролирую.