— Я поняла, почему у нас не получилось, — говорит она, тараща на меня свои большие и круглые серо-голубые глаза. — Это просто смешно.
Хм, а по голосу не скажешь, что ей смешно.
Возвращаю защитный периметр коридоров вокруг корабля:
— Закончи свою мысль… пожалуйста.
— ТАРДИСы живые, — она привычно сдувает прядь волос, упавшую поперёк лица. — И как любое живое существо, имеют эмоции. Кроме того, они в симбиозе с пилотами. Поэтому при работе с телепатическим оборудованием угадывают основную мысль оператора и помогают правильно сосредоточиться. А у тебя…
— …стратегический компьютер, — заканчиваю я. — Полностью лишённый эмоций и не способный правильно отфильтровать мысли. Ты имеешь в виду, нам нужен генератор эмоций?
— Именно. И я без малейшего понятия, как его эмулировать. Кстати, переводчик без него тоже не заработает.
— Что, дамы, мы в тупике? — интересуется Таша, пока я вкратце перевожу наш разговор Ледяному воину.
— А мы не можем как-то передать свою личность компьютеру? — следом за ней спрашивает Вастра.
— Нет, потому что тогда телепатическое оборудование сгорит, если скопированный человек просто пройдёт мимо, из-за раздвоения сигнала, — отзывается Романа, потирая подбородок. — Но, как резервный вариант… Хотя, даже если высадить скопированного пилота, всё равно, это корабль типа ТАРДИС, существующий одновременно во всех точках пространства и времени… Нет, не выйдет. Слишком большой риск из-за резонанса между копией и оригиналом. А убивать кого-то из вас после копирования я капитану не позволю.
Ничего себе, как заговорила!.. Но я лишь улыбаюсь уголком рта. Я ещё собью с неё при случае галлифрейскую спесь.
— Тогда, пока нет других альтернатив, продолжим по старинке, — усмехается Вастра. — Святая мать, давайте займёмся информационными раскопками. И я съем свою шляпу, если мы не найдём к вечеру ещё две-три даты!
Что-то тикает на границе осознанного, но что? Нет, мысль зашла к космодесантнику, и, не обнаружив в скафандре мозга, удалилась. Слишком много всего в голове, чтобы сконцентрироваться и поймать её за хвост.
— Я подумаю насчёт эмулятора, — обещаю Романе.
В конце концов, я тут самый быстрый программист.
Но проще сказать, чем сделать — проходит декада работы и беготни по мирам, а идеи так и не наклёвываются. Все попытки проанализировать эмоциональную часть мышления и написать хотя бы черновую программу проваливаются из-за моего плохого понимания матчасти. У Романы та же проблема — она немного разбирается в психологии, но недостаточно, чтобы преодолеть собственную сухость характера и написать рабочее ядро программы. В отличие от нас, тандем Вастры с Ташей намного более успешен и обеспечивает нам порцию ежедневных вылазок, от одной до шести. Миры дробятся перед взором, как изображение в осколках разбитого фоторецептора — такие же зыбкие, эфемерные и мимолётные. Лайнер в открытом космосе сменяется Средними веками Драконии, пещерные монстры — несущейся за нами ротой джудунов, будни, праздники, эпидемии, войны и перемирия, горе и радость, разноцветные небеса, разноцветные камни, растительность всех цветов спектра, животные, птицы, насекомые, неведомые твари, небеса и глубины — всё это слишком разное, чтобы отложиться в памяти навсегда или хоть как-то морально зацепить. Я иду вместе со своим экипажем через бесконечную цепь событий, как по обочине шоссе, словно зритель за кадром древней киноплёнки, словно разум в долгом, бессмысленно-обрывочном сне.
— О чём ты думаешь? — спрашивает Раксслир, жуя травинку неведомого мира, пока я стою и просто смотрю в задохнувшееся жёлтое небо с серыми облаками, застилающими горизонт.
— О том, что это тоже — мой дом, — отвечаю, миг подумав. — Как и вся Вселенная. Знаешь, она… такая разная. Раньше я смотрела, но не видела, насколько она разная.
— И что же?
— Хорошо, что в ней есть хоть что-то постоянное. Например, мой народ.
— Тоскуешь?
— Подтверждаю. Особенно глядя на вас.
Он тихо хмыкает:
— Я тебя понимаю, — а сам смотрит на узкую спину Вастры, гоняющейся за светящимся голубым шариком — то ли насекомым, то ли птицей, то ли летающим цветком чужой планеты. Кто-то так и не отучился хватать руками всё подряд. Мне ясен и этот взгляд, и общее настроение в отряде, где исподволь, но верно формируются межрасовые и межидеологические связи. Без конфликтов не обходится, Таша так и не притерпелась к Повелительнице Времени, а Романа не в состоянии до конца преодолеть режим задранного носа перед всеми остальными, и конфликты на этой почве ещё будут, и Вастра не всегда сможет найти аргументы, чтобы всех мирить. Но наше маленькое общество притирается друг к другу, и этого не отнять.
Вечером, после отбоя, лежу на койке и гляжу в потолок. По расписанию у меня сон, но глаза не хотят закрываться. На ум вновь и вновь приходят слова Охилы о пророчествах. Перебираю в голове всё, что когда-то наговорил мне Каан. И впрямь: «Но только сперва открой второй глаз, матерью стань и зажги звезду». Так всё и было, именно в этом порядке. Но к чему тогда Охила сказала то, что сказала?
Вопрос не новый, я задаюсь им каждый вечер перед отбоем — единственные рэлы, которые принадлежат только мне, единственное время, когда я могу побыть наедине с собой и проанализировать всё, что произошло за день.
Сдавшись, поворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Надо постараться поспать. Конечно, меня очень волнует Империя. Я бы очень хотела знать, как там дела у моих ребят, как поживает старина Контролёр Времени, не скучает ли Вечный по идейному противнику… Думает ли обо мне Император… Но надо спать. Время отбоя. Просто закрыть глаза и уснуть.
…Резко сажусь, и только потом открываю глаза. Ну конечно. Всего-то декада потребовалась, чтобы понять. Тупая, тупая Мать Скаро!
Слова Каана — не единственное пророчество в моей жизни.
«Твоя команда соберётся под буквой “Д”, а путь укажет река», — именно такой была подсказка Контролёра Времени.
Важен порядок слов.
Сперва — команда. Потом — путь.
Эмулятор эмоций. Копия личности, не имеющая оригинала в Нерешённый день.
Библиотека.
Ривер Сонг.
====== Сцена пятнадцатая. ======
Тренировочный полигон, получивший от экипажа прозвище «спортзал», на корабле маленький и не самый удобный. На тир места хватает, остальное добавляется или убирается по мере необходимости. Я знаю, что найду Раксслира именно здесь — он коротает четыре лишних скарэла до отбоя. Марсианские сутки вроде и не сильно отличаются по времени от земных, но для живого существа даже такая, казалось бы, незначительная разница остро ощутима. Против генетически заложенных биоритмов не попрёшь, и мне остаётся лишь порадоваться, что у Скаро, Земли и Галлифрея в этом отношении почти полная гармония. К длительности года это, конечно, уже не относится, но к погоде приспособиться проще.
Сваливаю всё, что притащила, прямо на входе:
— Раксслир?
Он стягивает очки-прицел и откладывает тренировочный пистолет:
— Слушаю.
— Я знаю, где можно достать эмулятор эмоций. Но это слишком опасная вылазка. Остальных я на неё не возьму, они значимы для своих периодов времени и истории. А ты выпал из системы и, согласно темпоральному сканеру, в своём времени числишься погибшим на Сол-3, хотя мы теперь знаем, что это не так. Твоя линия жизни не закрыта парадоксом, как и моя, и нами двумя я могу рискнуть, — много слов, но у меня есть на то причины. Предпочитаю, чтобы марсианин не строил иллюзий, что я буду его беречь, как девчонок.
— Как считаешь нужным, — отзывается ледяной воин. Похоже, ему стало любопытно. Тот ещё приключенец, не хуже всех нас.
Киваю ему на барахло у входа:
— Тогда бери сумку со скафандрами. Я отнесу всё остальное.
— А мы сегодня тут неплохо побегали с Вастрой, — замечает он, сворачивая мишени.
— Меня это не интересует, — отвечаю, подбирая рюкзак. Не слепая, видела по системе слежения.
— Почему? Тебе совсем нет дела до того, чем занимается экипаж в свободное время? — чуть с поддёвкой спрашивает рептилоид.
— Напротив, я всё знаю, — отвечаю. — Корабль ставит меня в известность относительно всего, что вы предпринимаете.