– Я буду рассказывать, пока ты станешь ласкать меня, Нада, – хриплым голосом произнес мужчина, раскинув руки на бортик. – Если хочешь...
Вот, значит, что он придумал. Я вдруг отчетливо осознала, что даже не злюсь. Саир просто вожделел моего тела, но он не трогал мою душу. Я жрица богини любви, мы обучены дарить наслаждение, ведь в храм приходят разные люди и за разным. И то, что я до сих пор сохранила чистоту, это мой личный выбор.
– Не хочу и ты это отлично знаешь, человек скал. Но я могу предложить тебе нечто большее.
У меня есть секрет, о котором знает только дракон Севера, тот кто дал мне имя, тот кто пригласил меня в город свободных магов. Только он рассмотрел во мне - пятилетней - дар врачевателя душ. Это та тайна, узнай которую старшая жрица Любви, и меня бы никогда не выпустили из храма.
Саир думал, пристально глядя мне в лицо, я ждала.
– Я согласен, жрица,– наконец принял решение мужчина.
– Тогда рассказывай, потому что после того как я выполню свою часть сделки у меня сил слушать тебя не будет,– улыбнулась невесело и двумя руками взяла мужскую ладонь. ,– Я буду лечить тебя, пока ты будешь говорить.
Это даже хорошо что он пригласил меня в купальню, вода отличный проводник и мне будет проще.
Я слушала тихий голос Саира, изредка прерываемый неконтролируемыми стонами и смотрела, как меняется его лицо. Исчезают горестные складки в уголках губ, кожа становится ровнее, пропадают морщины, глаза приобретают яркость. Но это не важно, это - побочный эффект, самое главное – это очищение души. Я забирала все горечи, плохие воспоминания, потери в которых он винил себя. Моя магия помогала ему простить себя, стать чище, счастливее и немного добрее.
– Я пришел в Золотой дворец, когда родился Атон. До того часа, как богиня отдала его отцу, прошел месяц. В тот год семилетнего Хонсо будто подменили. Он стал скрытен, молчалив и хмур. Атон – сын сильного мага, отец Хонсо – простой торговец. Люди шептались, что богиня смерти отвернулась от старшего сына, распознав в младшем сильнейший магический дар. Когда Хонсо исполнилось пятнадцать, ему подарили первую наложницу. И через два дня девушку похоронили за стеной. У нее был вспорот живот. По дворцу поползли слухи, что Хонсо одержим. Что ты со мной делаешь, Нада…
У меня заурчало в животе.
– Но жрицы богини заявили, что Серкет потребовала этой жертвы. С тех пор она требует жертвы постоянно. Но я вот что скажу тебе, Нада, все это ложь. Хонсо считает, что мать предала его, и если наложница забеременеет, то, родив ребенка, она тоже отвернется от него. Поэтому он всеми силами старается этого избежать... Еще немного... еще... После соития он бьет женщин в живот, чтобы в их чреве не смогла зародиться жизнь.
Саир задышал тяжело и замолчал, и я мстительно отпустила его руку.
5.2
– Нет! – воскликнул он, хватая меня за запястье. – Хонсо всегда соперничает с Атоном и всегда старается получить то, на что обращает внимание младший брат. Так он увел у него Абаль, когда узнал, что дей в восторге от ее танцев.
– А я тут причем?
– Дей Атон приметил тебя, если об этом узнает дей Хонсо, он заберет тебя себе.
Как говорят на Севере, из полыньи да в печь.
– Тебе нужно быть осторожной, ммм...
Саир обмяк, блаженно закрыв глаза, я осторожно выбралась из купальни. Сняла платье, отжала его, оглянулась в поисках полотенца. Оно лежало тут же рядом на теплой скамье. Я закуталась в полотенце и присела возле купальни. Саир с закрытыми глазами лежал, опрокинувшись на низкий широкий бортик. Странно, раньше после применения дара я чувствовала только усталость и опустошение, но сегодня кроме сильного голода ничего не было.
– Как ты себя чувствуешь, Саир?
– Словно лет двадцать скинул. Ох, Нада, Нада, ты даже не представляешь, как действуешь на мужчин. Твои плечи, глаза, руки, маленькие изящные ступни, длинные ловкие пальчики. Твоя гордость, искренняя ненависть и мнимая покорность. Каждый жест, каждый взгляд, каждое движение заставляют желать тебя с неистовой силой. В тебе сокрыто так много...
– Ты ошибаешься, Саир, – спокойно произнесла я. – Я обычная жрица, такая же, как десятки других девушек в храме госпожи нашей Бастед.
– Я видел жриц Бастед, и они любили меня, но ты не такая... Ты очень сильная.
Он вышел из купальни и вдруг низко поклонился, а потом обнял и поцеловал в лоб. И не было в этом ничего вызывающего или омерзительного.