– Это снег?
Восторг сам прорвался сквозь вопрос, я подскочила, чтобы рассмотреть ближе, но Атон тихо рассмеялся, и я села назад, ощущая странную обиду, будто меня лишили праздничного подарка.
– Да, это пейзажи моей родины. Но у тебя еще будет время оценить их и другие картины. Если хочешь, я дам тебе допуск в библиотеку, там есть альбомы с рисунками. Откуда такой интерес к Северу, жрица?
Не помнит? А чему я так удивлена? Даже если помнит саму встречу, то вряд ли узнает во мне двадцатилетней ту восторженную девочку из прошлого.
– Мне интересны другие страны, – ответила я как можно безразличнее. – Их культура, обычаи, люди. Я всегда хотела путешествовать, а вместо этого…
– Вместо этого оказалась в гареме хана. Разве не об этом ты мечтала, когда пришла на рынок невест?
10.2
Мне очень захотелось попасть на воздух, вдохнуть жаркий обжигающий ветер, подставить лицо под палящее солнце, чтобы не взорваться от злости прямо здесь. Он ведь знает правду! И все равно намекает, что я пришла сюда добровольно. От несправедливых слов меня замутило. Спокойно, Инди, он просто тебя дразнит. Сейчас нужно думать о другом, выживу ли я, а если выживу, то как сбежать? Сейчас мне стоит скрыть бурю, которая разрывает грудь, и притвориться тихой и покорной... Атон налил в узкий стакан прозрачной жидкости и протянул мне. Я замешкалась, не зная, что делать – взять и поставить или взять и отпить? Ну не отравит же он меня?
Дей ждал, пришлось брать. Руку обожгло холодом, отвечать на вопрос я не стала, он все равно меня не слышит, поэтому пожала плечами и осторожно отпила из стакана. Какой странный вкус у этой воды – кислинка, сладость и запах свежести.
– Лимонная вода со льдом, – улыбнулся Атон. – Не люблю приторные напитки Юга.
– Вкусно. Никогда такого не пила.
– Это просто вода с лимоном.
– Никогда не видела лимоны.
– Странно, они растут в этом полушарии.
Ничего странного, я росла в бедной семье, а потом жила в храме, где подавали простую сытную еду, а не экзотические фрукты. Но говорить вслух ничего не стала, вряд ли некроманту интересна моя жизнь. Я для него очередная игрушка, повод насолить брату и подразнить старшую жрицу богини-матери.
Пока я думала, Атон снял серебряную крышку с большого блюда.
– Не знаю, едят ли жрицы Любви мясо, но рискну предложить. Мясо молодого оленя в брусничном соусе, такого на Юге ты не попробуешь, ягоды привозят для меня с Севера.
– Оленя тоже? – не сдержала я ехидства.
– Мясом мы снабжаем себя сами, – вернул он мне улыбку. – Люблю охоту, будь то зверь или жрица...
Он сам отрезал для меня мясо, сам выбрал разных овощей на гарнир, сам налил воды в хрустальный бокал.
– А где слуги?
– Не терплю лишних людей рядом, мне достаточно Флер.
– Она ведь тоже северянка?
– Флер – кузина моего отца.
Родственница, значит.
Мы ели молча, я старательно смотрела в тарелку, а Атон смотрел на меня. Его взгляд обжигал, я его ощущала каждой частицей тела. Всегда считала себя сильной, но хватит ли мне сейчас силы, чтобы выжить в гареме Атона? Хватит ли сил продержаться и как долго мне придется… держаться?
– О чем думаешь?
Я вздрогнула и подняла взгляд.
– Где остальные наложницы? Почему мы одни и что меня ждет в этих стенах?
– Ты хочешь познакомиться с другими наложницами? – Атон бросил на меня проницательный взгляд. – Я был уверен, что ты предпочтешь библиотеку, неужели я в тебе ошибся, жрица?
– В библиотеку тоже хочу. Но ты не ответил на мой вопрос, дей. Зачем я тебе?
– Ответ, что ты мне нравишься, не рассматривается? – Я усмехнулась и качнула головой, в эти сказки могут верить только такие наивные девушки, как Райша. Атон смотрел серьезно и безразлично, и ничего хорошего от его ответа я не ожидала. – Скажу, когда поедим. А пока расскажи мне о вашем храме, как тебе там жилось?
Как жилось… Давно отболело, и воспоминания уже не приносили слез и горечи предательства. Да, именно так в детстве я расценивала поступок матери, когда в один из солнечных дней она не пришла за мной в храм, и старшая жрица сказала, что мне исполнилось шесть лет, и теперь я принадлежу богине любви.