Вот в таком состоянии был и несчастный Еленин. Может быть, это была не шизофрения, а последствия неумеренных возлияний, или просто вредные последствия распространённого среди молодых парней порока, носящего неудобоваримое латинское название, похожее на слово «мастер» и «турбина» одновременно, и, как известно, вызывающего нежелательные выбросы в кровь адреналина, который, если почитать инструкцию по его применению, при передозировке может вызывать шизофреноподобные состояния, а может быть, влияло и то, что мать Еленина была женщиной весьма нервной, только он не мог спокойно пройти по улице, не оглянувшись пять раз в поисках трупа своей жертвы и не посмотрев на свои руки, И только в шестой раз убедившись, что никого он не убил и в шестой раз проговорив в голове защитную фразу «Никого я не убил», он успокаивался. Плюс к этому Еленину стр-рашно мешала жить ещё одна хворь: обсессивно - компульсивное расстройство, болезнь очень коварная и опасная. У него она проявлялась не как у всех. Он не только намывал руки на десять раз, не только на счёт дёргал дверную ручку. Он боялся потрогать какой-то предмет в момент, когда ему в голову придёт какая-нибудь страшная мысль. А приходили эти мысли часто: то похороны свои представит во всех подробностях, то представит, как он в палате интенсивной терапии, на ИВЛ, в страшных мучениях умирает от вирусной болезни, то богохульные мысли в голову полезут… И потрогав в тот момент, когда приходили подобные мысли, какой-нибудь предмет, Еленин трогал его второй раз, проговаривая какую-нибудь мысль, способную устранить вредные последствия предыдущей: могилу свою он немедленно переделывал в чужую , на ИВЛ представлял манекена, сотни раз просил у Бога прощения за невольное богохульство… Иногда не помогало . Он трогал в третий раз, в четвёртый…и так до бесконечности. Но больше всего он боялся выйти на балкон студенческого общежития с мобильным телефоном. Голос в голове немедленно подзуживал его положить телефон на парапет, в противном случае угрожал всеми земными карами. Еленин клал, но голос подзуживал ещё и ещё… Таким образом несчастный студент лишился штук трёх мобильных телефонов, причём весьма недешёвых. И слава Богу, что он в тот момент увидел место, куда телефон свалился, в противном случае дней пять искал бы в полицейской криминальной хронике зловещую новость: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОСОБО ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК, УБИВАЮЩИЙ ЛЮДЕЙ МОБИЛЬНЫМИ ТЕЛЕФОНАМИ, БРОСАЯ ИХ С БАЛКОНА!!!»
Именно потому, что, как ему казалось, правоохранительная система самим своим существованием несла ему угрозу, у Еленина развилось опасное чувство, которое он скрывал от своей матери-судьи городского суда: ненависть к правоохранительным органам, а в особенности- к правосудию. Прочитав в новостной ленте о поимке опасного преступника, Еленин, человек, которому убийство было глубоко противно, желал вынесшей(шему) преступнику приговор судье скорейшей смерти от ножа этого самого преступника, а ему самому- удачного побега. А услышав о чьей-то казни где-нибудь в Африке, Еленин вообще в бешенство приходил. Он прыгал по комнате и представлял. как вынесшего приговор судью бьют башкой о перекладину виселицы, на которой повесили осужденного, или попросту терзает озверелая толпа. Потом он остывал, ужасался своим мыслям, привычным жестом клал под язык таблетку валидола, который, будучи препаратом для сердечников, тем не менее нёс успокоение и ему, неврастенику… и успокаивался. До следующей новости или опасной мысли.
В общем, Еленин был человек весьма нервный и опасливый. Но это не помешало ему вести в институте весьма бурную и активную жизнь. На курсе его звали Кобеленин - потому как постоянно гулял то с одной, то с другой девушкой, и заходя к ней домой, вёл себя вовсе не как пленный партизан в застенках гестапо- только в его группе уже тишком было сделано три аборта.Не был он безгрешен и насчёт дури- уже раза три мать-судья, надавав великовозрастному дитяти по башке, платила огромные штрафы за то, что любимый сынулька выкурил пару «косячков» с марихуаной, купленных у ушлого представителя неопознанной среднеазиатской национальности, за то, что был пойман в институтском туалете с инсулиновым шприцом в локтевом сгибе и облаткой невесть где взятого рецептурного димедрола, наконец, за то, что с расширенными зрачками нарезал круги по детской площадке, предлагая непристойности маленьким девочкам и невидимым хлыстом гонял по скамейкам цирковых лошадей…