Но такой необычной баталии эти воды не видели никогда.
…У острова Уллындо, когда-то называвшегося Дажелет, начался страшный, леденящий душу ветер. Спирт в термометре сбоку от комингса рубки зябко прижался к отметке в плюс два градуса, и матросу Каргину невольно вспомнились вычитанные из Пикуля строчки:
Вплоть до острова Цусимы
Видишь летнюю картину.
Коль попался Дажелет-
Торопись надеть жилет.
В три часа ночи показались огни японской эскадры, спешившей из Сасебо. Оркестр на баке хрипло заиграл японский гимн «Кими га ё». Этим и ограничились- было не до торжеств, корабли выстроились в кильватер и взяли курс на север- канантропов надлежало искать именно там…
На четвёртый день похода корабли обогнули Камчатку и вытянулись в сторону Берингова пролива. Русские матросы с жалостью поглядывали на прыгавших и ёжившихся на вахте японцев, одетых в такие же, как и у них, бушлаты, даже теплее, но мёрзнувших намного страшнее. А сакэ пить им было нельзя- на боевом посту пьянство запрещено…
И где-то у верховьев Яны, у Новосибирских островов им встретилась эскадра канантропов.
Моряки сразу поняли, кто это такие- ведь нормальный матрос, даже очень сильно замёрзший, не будет напяливать на себя душный и тесный скафандр…
-По местам стоять….тревога, тревога, тревога! –зазвонили колокола громкого боя.
-Ур-р-раааа!- противно заревели ревуны.
-Ур-р-раааа! –вторили им от души матросы.
Первыми в бой пошли эсминцы. С расстояния около пяти кабельтовых они всадили в борт флагману канантропов четыре торпеды. Флагман немедля выплюнул из своих орудий пять снарядов. Две из них попали эсминцу в топливный бак, он заполыхал, но выпустил ещё две торпеды….
-Хэйка банзай! Тэнно хэйка банзай! –Японцы, вспомнив старые традиции, славили императора, от души радуясь попаданию двух торпед прямо в район миделя флагмана…
Корабли прикрытия всю мощь своего огня обрушили на эсминцы. В бой, прорвав цепь охранения, пошли уже два флагмана.
На дисплеях были хорошо видны огненные сполохи от удачных попаданий.
-Накрытие! Накрытие!- разгорячено орали матросы.
С борта флагмана канантропов, спускались спасательные шлюпки. Забыв про все конвенции и правила, матросы лихо лупили по ним из автоматов, пробивая громадные дыры, топя всех подряд канантропов…
От удачного предсмертного залпа гибнущего флагмана содрогнулся и взорвался русский эсминец.
-Ах, вот вы как! Получайте!- выкрикнул командир быстроходного катера. – Боцман! Боевым…кла-а-ади!
-Есть!- Удачный залп бронебойно-зажигательными снарядами вывел из строя большой противолодочный корабль, шедший в охранении флагмана канантропов.
-Мать твою! – и катер тут же взорвался от попадания огромного снаряда в его бензиновый двигатель.
-Огонь!
Флагман канантропов уже тонул, задирая непомерно широкую, словно бок кастрюли, корму. Вода на месте затопления страшно пенилась, закипая от жара котлов и пылающих пороховых погребов тонущего линкора. С палубы сыпались чёрные канантропы, которые при попадании в воду мгновенно превращались в клок зелёного тумана. Но кормовая башня продолжала вращаться на барбете и стрелять, она сожгла уже два больших противолодочных корабля и попала под палубу авианосцу…
С авианосца стартовал тяжёлый бронированный штурмовик, подлетел к тонущему линкору и швырнул около него бомбу. Линкор вздрогнул, на миг встал точно по вертикали, с него ссыпались в воду башни, ломая стальные переборки, как фанеру, с грохотом летели в носовую часть генераторы, дизеля и котлы, потом корабль, тяжко вздохнув, перевернулся, словно «Тирпиц»[4] когда-то, кверху килем, и ушёл на глубину, разломившись на три части. Что –то тяжко ударилось об морское дно…
Эсминцы немедля долбанули шестью торпедами авианосец канантропов. Шесть дорожек рассекли морскую гладь, и… вилка!- все шесть попали в цель. Керосин , предназначенный для заправки самолётов, быстро взорвался. Пожар был чудовищен: яркое пламя сожрало весь кислород над волнами, стало душно и жарко. Оплавленные обломки быстро пошли ко дну…
Противолодочные корабли двинулись вперёд. Японский авианосец, поставив машины на полный вперёд, пошёл на таран. С палубы взлетели самолёты, они стали кидать на палубы бомбовый и ракетный груз. Искорёженные корабли продолжали упорно идти вперёд… Но авианосец могучим форштевнем вскрыл им борта, словно консервные банки острым ножом.
Остатки эскадры разбредались по морю.
Видно было, как с борта флагмана веером разлетелись восемь ракет, шесть из которых попали в цели, как корабли горят, взрываются, разваливаются на несколько кусочков…