Сергей Граховский
Враги народа
Рассказы, воспоминания эссе, публицистика
«Враги народа» -- выражение эмоционально убийственное и в высшей степени популярное в Советском Союзе 30 – 50-ых годов прошлого века. Им пользовались широко, часто бездумно, все слои населения – от малограмотных до «элиты». Оно звучало в самых высоких докладах и программных статьях первых лиц государства, и - последний аргумент в кухонном споре или уличной драке.
Сборник статей, воспоминаний, эссе известного белорусского писателя Сергея Ивановича Граховского о конкретных людях, носивших это клеймо, он сам из их числа. Многие с этим клеймом ушли из жизни. Отец знал этих людей, со многими прошёл каторжный путь. Отец считал своим долгом «отслужить их памяти», вспомнить о них, потому что зачастую вспомнить больше некому. Дети многих не родились или потерялись в Детских домах с новыми фамилиями; невесты, жены ушли следом. С.Граховский был человеком обостренной совести и чувства долга. «Кто, если не я?...» - это о нём. Об этом периоде жизни написана его трилогия «19лет».
В основном герои сборника «Враги народа» – белорусские литераторы, большинство из них не успело состояться в меру своего таланта, уникального жизненного опыта и трудолюбия. Выжившие и немногие из выживших вернувшиеся в литературу были искалечены непоправимо, загублен их творческий потенциал.
В сборник включён рассказ - быль из лагерной жизни «Гимн и Полонез», героиня которого действительная полька. Отец был свидетелем этой страшной судьбы.
Многие вещи были написаны и опубликованы автором в значительно отредактированном виде до перестройки. Они вошли в Сб. «Так і было” (бел). О главной трагедии в жизни героев почти ничего не сказано, хотя искушённому читателю понятно, куда делись молодые и талатливые. Молчание и вопросы восполняют выдержки из Справочника “Беларускія пісьменнікі” (1917 – 1990), 1994г. Эти ремарки позволила себе я. Всё предлагаемое вниманию читателя написано по-белорусски, опубликовано в периодической печати, в Сб “Так і было” и на сайте www. grahouski.org. Перевод выполнен мною, его дочерью.
Татьяна Граховская 2020 г
Две судьбы
(о писателе Василе Шашалевиче)
О Василе Шашалевиче я в своё время публиковал несколько коротких заметок, написанных к юбилейным датам. Но в них было больше несказанного, чем сказанного. Обычно они оканчивались датой смерти драматурга, будто он в свои сорок четыре года погиб на Отечественной войне или умер от неизлечимой болезни. Намёки, недоговорённости, белые пятна в биографии вызывали множество вопросов у читателей, а у наиболее догадливых – бессчетное количество выдумок и версий. Но никакая фантазия не сможет придумать такие трагические развязки, на какие способна человеческая судьба, непредвиденные и загадочные жизненные повороты. Впрочем, чаще они случаются по злой воле людей, по стечению обстоятельств, ошибок или преднамеренных деяний недоброжелателей. Об этом и хочу рассказать.
Вспоминаю, вспоминаю и никак не могу вспомнить, где мы встретились впервые, как познакомились и даже подружились. Я же был на 16 лет моложе его. Но не это главное. Кем я был в то время? Начинающий литератор, наивный малообразованный хлопчик, напечатавший несколько ученических стихов. А имя Шашалевича сразу стало известным в 1925 году, когда Белорусский второй государственный театр свой первый сезон открыл его пьесой «Преисподняя». Потом стали явлением в театральной жизни его пьесы «Мрак», «Волчьи ночи» и вершина его короткой творческой биографии «Симфония гнева».
В аскетичные тридцатые годы известные писатели и начинающие ежедневно встречались в столовой Дома писателей на Советской улице. После обеда расходились небольшими компаниями на прогулку или рассаживались на клеёнчатые диваны и читали друг другу стихи, спорили, и после самых острых дебатов оставались друзьями.
С Василем Антоновичем часто оказывались за одним столом, вместе выходили, говорили, незаметно спускались по Комсомольской улице на Немигу и доходили аж до его дома на улице Освобождения. Эти проходки были для меня наилучшей школой: Василь Антонович рассказывал мне про Шекспира и Ибсена, Островского, Сухово - Кобылина, вдохновенно читал стихи Генриха Гейне и Баратынского.
Когда проходки затягивались допоздна, мы заходили в магазин, покупали свекольный винегрет «пропадай молодость», повидло морковное – всё, что можно было купить без карточек и шли в его холостяцкую квартиру. Единственная его комната была на втором этаже красного кирпичного дома с высокими полукруглыми окнами. Холостяцкий быт сразу бросался в глаза: около двери умывальник, на табурете тазик, между окнами потемневший, старинной работы стол под зелёным в чернильных пятнах сукном. На столе – тома «марксовского» издания Шекспира и папки с рукописями, исчёрканные страницы новой пьесы. У стены диванчик, над ним висят на гвоздиках скрипка и виолончель. Почему они в квартире писателя? В начале знакомства я не представлял какая это артистичная натура – Василь Шашалевич, как тонко он чувствует искусство, живопись, музыку, театр, у него абсолютный слух, он почти профессионально играет на смычковых инструментах, у него красивый тенор.