Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Пеери.
- Ваше превосходительство, - прокричал он, - на подступах к городу красные.
- В ружье, - коротко скомандовал Алексей.
* * *
Оладьин мрачно посмотрел на Алексея, потом взгляд снова вернулся к папке, лежащей на столе. Наконец адмирал недовольно проговорил:
- За Вологду, конечно, спасибо. Но твоя самодеятельность...
- Во всех городах, которые мы отбиваем у красных, и в большинстве отбитых у немцев мы встречаем коммунистическое подполье, - произнес Алексей. - Контрразведка не справляется. Да это и не ее дело. Здесь мы встретились скорее с политическим течением, чем со шпионажем, диверсиями и саботажем, которые организуют в тылу врага, воюя с соседним государством. Политическая полиция империи разрушена еще в семнадцатом, так что бороться нам с большевистской заразой нечем. Вот я и сформировал из нескольких поступивших к нам на службу и переведенных в мое управление бывших жандармских офицеров следственный департамент. В Вологде он вполне показал свою эффективность.
- И ты не посоветовался ни со мной, ни с Шульцем?
- Я хотел убедиться, что это работает.
- Убедился?
- Вполне.
- И чего ты хочешь теперь?
- Использовать удачный опыт в больших масштабах.
- Что ты предлагаешь конкретно?
- Преобразовать Управление спецопераций Генштаба в Управление государственной безопасности при президенте. Это управление должно осуществлять функции политической и промышленной разведки и контрразведки. Военные этим не занимаются. Кроме того, управление должно заниматься борьбой с антигосударственными и экстремистскими элементами и организациями в стране.
- Для этого существует Министерство внутренних дел.
- Не совсем для этого. Его задача - борьба с криминалом. Те функции, о которых я сказал, ему не свойственны, и оно не готово к этой работе.
- Но может подготовиться.
- Конечно, - мягко улыбнулся Алексей, - но подумайте, господин президент, какие перспективы имеет специальная служба, имеющая развитый следственный аппарат и специальные войска и подчиняющаяся непосредственно президенту. Как я вам уже говорил, вскоре весь мир пойдет по этому пути. Я знаю, как они будут работать. Я уже начал формирование подобной службы. Сейчас, пока еще идет война, общество спокойно проглотит создание такой структуры, без криков о подавлении гражданских свобод. Давайте не будем упускать такого замечательного шанса и доведем дело до конца.
Адмирал откинулся в кресле. Его пальцы нервно забарабанили по крышке стола. В комнате воцарилось молчание. Алексей спокойно смотрел на него, давая возможность обдумать услышанное. Наконец, тяжело вздохнув, адмирал произнес:
- Ну что ж, давай поговорим о том, чем бы могло заняться это управление и какой ты видишь его структуру.
* * *
Отдуваясь от назойливого тополиного пуха, Павел взбежал на третий этаж дома на Кирочной и позвонил. Открыл ему сам Дмитрий Андреевич.
- Здравствуйте, Дмитрий Андреевич, - улыбнулся Павел, переступая порог. - А где супруга, горничная?
- Здравствуйте, - буркнул Санин. - С сыном в саду гуляют. Почему на вас снова эта гадость?
Он с отвращением рассматривал кожанку Павла и маузер, висящий на его боку.
- Командую Ингерманландской рабочей бригадой, - отчеканил Павел. - Пять тысяч штыков. Завтра убываем на фронт, под Лугу.
- Стало быть, должность генеральская, с чем вас и поздравляю, проворчал Санин, проводя гостя в комнату. - Попрощаться ко мне, значит?
- Так точно, - кивнул Павел.
- Ну, - улыбнулся Санин, - в добрый час вам сказать не могу, но - храни вас бог.
- И все же вы не симпатизируете нашему движению, - вздохнул Павел.
- Я не симпатизирую всем, кто навязывает свою волю окружающим при помощи расстрелов и концлагерей, - помотал головой Санин.
- Но ведь на той стороне все то же, - возразил Павел.
- Это оправдание? - склонил голову набок Санин. - Вы, коммунисты, часто напоминаете мне человека, который пришел навязывать свою волю с оружием в руках, нарвался на ответный огонь и жалуется на недостойное поведение противника. Полноте. Если ваш мир и вправду настолько хорош, убеждайте. Люди не враги себе, они в состоянии понять голос разума. Они пойдут за вами, и тогда то, что вы называете отжившим, исчезнет значительно быстрее. Но если вам приходится насаждать свои порядки с помощью террора - простите, боюсь, что-то у вас не так.
- Алексей сейчас, наверное, с пальмовой веткой ходит по деревням и проповедует, - съязвил Павел.
- Про Алексея особый разговор, - вздохнул Санин. - Однажды взяв в руки оружие и пролив кровь, очень сложно остановиться. Я надеюсь, что он не станет одним из черных полковников, строящих фашистский режим. Но разговор сейчас о вас. Вы идете лить кровь, свою и чужую, чтобы заставить других жить по вашим правилам. Меня огорчает именно это.
- Дмитрий Андреевич, - произнес Павел, - вы же знаете, старый мир без боя...
- Я сказал все, Паша, и вы, кажется, уже повторяетесь, - вздохнул Санин, поднимаясь и доставая бутылку коньяка из буфета. - Ничего мы уже друг другу не докажем. Давайте выпьем с вами на дорожку, и храни вас Бог. Боюсь, свидимся мы теперь не скоро.
* * *
Тополиный пух заполнил Новгород, будто снегом покрыв его мостовые и парки. Июньское солнце грело древний город. Алексей шел к резиденции верховного главнокомандующего. Встречные солдаты и офицеры лихо отдавали честь молодому генерал-майору. Это звание, вместе с постом начальника Управления государственной безопасности, Алексей получил несколько дней назад за успешную организацию восстаний в Тихвине, Пикалево и Старой Ладоге, позволивших войскам провести удачную наступательную операцию и объединиться в Лодейном Поле с армией вице-адмирала Макторга. На кителе Алексея горел золотыми гранями Северный крест - высшая военная награда Северороссии. Ее генерал-майор получил за успешное взятие Вологды. Теперь его должность называлась: начальник Управления государственной безопасности Северороссии. В его подчинении, кроме специального полка, насчитывающего полторы тысячи человек, многочисленных партизанских и диверсионных отрядов, был и быстро развивающийся следственный, разведывательный и контрразведывательный аппарат.