достал сигарету,
резкий взгляд на меня)
— Спички есть?
— Да не глупая она уж совсем. Дотянет, о чем велась речь.
— Мать твою,
(нервно дернулся, обернулся, оперся спиной на парапет)
Думал же, хотел… рассказать все сразу. —
НЕЕЕТ!
— Ну, и что бы вышло?
Никто бы не поверил…
Если бы не та ваша яркая бойня, не ее истерика, слезы — хрен бы кто поверил, что Геер отпускает свою Дюан.
Причем, это не мои слова…
Сам так рассуждал.
— Да, говорил. Говорил… А теперь-то что? ЧТО??
— Что-то? Не выйдет по плану "А",
приступим к "Б".
(раздраженно хмыкнул, вновь перевел взгляд на меня, нехотя оторвавшись от своих рук, пальцев, нервно сжимающих сигарету)
— Это же какой-такой у нас… план "Б"?
— Да как всегда…
убить всех к чертям собачьим.
(улыбнулась;
неспешная, нарочно растянутая, важная походка — шаги на выход)
— Ты же знаешь, что обещал себе… такого больше не делать.
(нервно рассмеялась…
застыла, невольно ухватилась за лутку,
разворот)
— Как бы там не вышло, я знаю одно: мой граф Берн де Геер всегда будет на высоте, чтобы перед ним не встало.
Да и потом… что?
… ради Лив не нарушишь эту свою грёбанную клятву?
(коварно ухмыльнулась,
выжидающий, пристальный взгляд в глаза)
(нервно сглотнул, опустил голову)
— Нарушу…
— Вот и всё.
…
Но и… может, все еще обойдется.
А вешаться, биться головой об стенку, и, в том числе, снова начинать курить — не стоит.
Мой Геер — сильная личность.
И не порть, прошу, этот, его образ…
(невольно рассмеялся)
— Ну, сучка. Ты всегда знала, как меня попустить,
остудить.
— Поэтому мы до сих пор друзья.
(иронически ухмыльнулся; коварный, язвительный взгляд из-под ресниц)
— А не потому, что я спас твоего сына? И ты теперь… чувствуешь передо мной себя в долгу?
(коротко улыбнулась)
— Не без этого, Берн. Не… без… этого…
Глава Пятьдесят Четвертая
Не знаю, сколько еще прошло времени… таких глупых, тяжелых…. никому не нужных рассуждений, но вполне достаточно, чтобы истерику разменять на апатию, а слезы и всхлипы — на мерные, редкие, вялые вдохи…
Сдержанным, флегматичным взглядом скользнула округ…
Мое последнее пристанище. Мой саркастический, родом из черного юмора, гробик на колесиках. Ненавижу ли я тебя? Ненавижу?
Да нет. Плевать.
Уже на всё плевать…
…
Не сразу дошло, что увидела. Не сразу сообразила. Не сразу поверила своим глазам.
Вмиг слетела со скамьи на пол…
Взволнованно закрутилась, завертелась на четвереньках на месте, нервно, жадно руками прощупывая, очерчивая размытые, невнятные линии на полу…
… белею, немею от шока.
Неужели не привиделось?
Что-то среднее между орлом, соколом и огромной жар-птицей было вытеснено во всю величину настильного полотна, причем, не претендуя не то, что на искуссность изображения, а вообще — чтобы быть кем-то беспристрастным, незнающим… замечено.
Значит…
… значит
Правда??
Все его слова… — правда?
Нееет. Нет.
Не может быть.
(живо расселась, поджала ноги под себя)
Взгляд… взгляд утопила в нечеткую картинку… и пытаюсь перебрать, отсортировать мысли от эмоций.
Вспомнить, нужно вспомнить всё,
что говорил…
… что давал понять.
Черт! Мать твою!
Геер!
Сукин сын!
Я же тебя уже… снова ненавижу!
Уже смерти твоей вновь стала желать, существование твое проклинать…
а ты…. ты опять сумел втихую прокрасться в мою чертову жизнь, и умело подменить злость на обиду, а презрение — на…
Чертов ублюдок!
Ребусник хренов…
Ключ. Он говорил про какой-то ключ.
И где?
Нервно провела рукой по контуру, надавила на центр.
Туманные ежики!
Пусть только выберусь — ты все равно у меня за всё заплатишь, гад паршивый!
(разлеглась, растянулась на полу — нырнула под лавку)
Хвост. Точно. Он говорил что-то о хвосте.
Огромный, пышный, как у павлина, тот простирался прям до самой стены и упирался перьями в сгиб.
Ну? И где тут какой ключ?
Снова пытаюсь нажимать, давить, стучать — тщетно.
Ну, Геер! Ну, рептилия редкостная! Ты у меня… будешь долго просить о пощаде.
И вот, вот оно… совершенно в другой стороне, не там, где искала,
… боковые перья отходят дугами в стороны, тем самым возвращаются из-под скамьи к центру рисунка, к телу птицы.
Бугорки. Обычные, волнистые бугорки, которыми был покрыт весь пол…. в этом месте особо выделялись. И в центре тех самых загнутых перьев оказались и вовсе… отдельными от общего полотна выступами — колпачками.
Навалится на них всем весом — и попытаться вдавить вглубь.
… или я глуплю? Чудачу?
И "ларчик открывается просто"?
Ааааааа, Берн! Гадина кусачая…
Что же сказать ничего не мог? Зачем эти издевательства???
Бросила, бросила свою затею. Расселась, отчаявшись, уткнулась обиженным взглядом в эти "пупырышки".
Ну? И как на вас воздействовать?
Ногой треснуть? Или головой расшибиться нужно??
И снова залезла под лавку, к хвосту…
Да вот же! Вот!
У самого сгиба углубление, как раз вдоль центральных "перьев"…
Зажать — и…
Дрогнул, дрогнул пол, расходясь в самом центе на две части. Только и успела нервно отдернуться и спешно залезть на скамью.
Замерла…. замерла в шоке…. не дыша.
Внутри. Внутри лежала девушка.
Длинноволосая брюнетка, худощавая, высокая,
уж больно напоминающая меня….
И даже платье на ней, точно такое же, как сейчас на мне…
Нервно дернулась к ней.
Мертвая??
… нет. Нет. Не слышу привычного запаха разложения, присущего трупам. Но и сердце не бьется…
Спит. Наверняка, дремлет… "молчаливым сном"…
… ждет своей участи.
Мать твою! Геер… да что же ты за зверь такой??
Нервно дернулась, отпрянула, зажалась в угол…
Закрыла, зажмурила глаза… — попытка не думать.
Не могу, не могу… ее коснуться.
Смотрю на ее безмолвное лицо — и себя там вижу. Себя…
(Берн)
— Ну, что там?
— Через две минуты выедут к побережью…
— … Черт.
Ну, же… девочка!
ДАВАЙ ЖЕ! ЛИВ!!! ДАВАЙ!
(Оливия)
Нервно закусила губу.