Голос Дара был холоден и строг:
― Кто посмел клеветать на нашего героического мага? Пусть скажет мне это в лицо ― с удовольствием отдам его под трибунал за оскорбление старшего по званию…
Бойцов как ветром сдуло, а я, дрожа, вытирал вспотевший лоб, глядя, как бледный Граст с растрёпанной косой, перед тем как уйти с Даром, обнимал своего вечного «соперника», успокаивающе похлопывая по плечу. Дрю медленно сполз на траву, закрыв лицо руками, и в этот миг голову отчаянного школьного хулигана посетила идея ― оставалось только рискнуть…
Я закрыл глаза, мысленно обратившись к затаившейся внутри «новой силе»:
― Хорошее дерево, крепкое… Как думаешь, сколько раз надо с разбега приложиться головой о ствол, чтобы раз и навсегда от тебя избавиться? Проверим? Итак, попытка первая…
Внутри потеплело, ласково урча.
― Вот и молодец, дорогуша. Итак, пойдём лечить друзей? Начнём, пожалуй, с Дрю ― я его должник, и ты тоже, между прочим. А потом вернём здоровье Дару и Грасту, нечего им ходить с проклятой меткой «чужой магии» ― тебе ведь это раз плюнуть, да, «детка»? Хочешь, буду тебя всегда так называть? Договорились, умница…
Я радостно улыбнулся, глядя на свои ладони, в которых пульсировала, светясь голубыми искрами, теперь уже точно моя «новая сила», и шагнул к Дрю…
[1] Рассказ «Враги. Ночь в лесу — 1»
Глава 14. По дороге в Западные горы — 1
По пути в Западные горы на Терри начинается настоящая охота…
Расписной потолок терялся в прохладной полутьме старой часовни, прекрасные витражи узких, стрельчатых окон окрашивали проходящий сквозь них вечерний свет в мягкие пастельные тона. Золотистые пылинки, вращаясь, неторопливо кружились в розовых лучах заходящего солнца, и только гулкие звуки моих шагов нарушали тишину этой почти идиллической картины…
Я не спешил ― стоящий на возвышении посреди комнаты каменный саркофаг одновременно пугал и манил к себе. Меня охватило странное, почти непреодолимое желание подойти ближе и заглянуть внутрь этого мраморного ящика для погребения, хотя сердце беспокойно вздрагивало в груди, умоляя немедленно вернуться к отряду.
― Да что тут страшного? ― возражал я себе, ― взгляну одним глазком и сразу же уйду… Наверняка он пуст ― пылится, наверное, здесь не один десяток лет. Разве уж ты, Ворон, не смог пройти мимо этого заброшенного храма, то теперь просто обязан посмотреть ― что там, а иначе долго будешь сожалеть, проклиная собственную нерешительность…
Ещё несколько шагов, и вот уже рука коснулась холодного белого камня с золотыми прожилками.
― Надо же, какая красота… Это тебе не простой деревянный ящик, в котором хоронят солдат, и даже не последний приют Избранного из драгоценного лилового дерева Ванзийской рощи, это ― достойно самого Императора… Господи, прости мою глупость и болтливый язык, да продлятся дни Первого Посвящённого… и всё такое. Но как же хочется посмотреть… А, была не была!
Вздохнув и на всякий случай осенив себя «святой защитой», я упёрся руками в край крышки, поднатужился и… чуть не свалился внутрь. Потому что прикрывавшая саркофаг мраморная плита неожиданно легко скользнула в сторону, открыв испуганному взгляду фигуру человека, почти полностью укрытого серебристой тканью. Из-под дорогого покрывала торчали только каблуки изрядно поношенных, измазанных в глине и песке сапог.
― Ничего себе… Получается, покойника даже не переодели в чистое ― какое неуважение, так-перетак…
Когда же один сапог усопшего внезапно дёрнулся, и под «саваном» началось шевеление, я вскрикнул и, ругаясь не хуже любого другого бойца отряда, попятился, на ходу пытаясь вспомнить подзабытые молитвы, которые в детстве дядя «вбивал» в меня строгими наставлениями, а порой и просто хорошей поркой.
Между тем борьба покойного с «одеялом» закончилась, и из мраморного ящика вылез растрёпанный и заляпанный с ног до головы грязью… Леам. Он чихнул, поправляя косу, и, вытянув вперёд руку, торопливо заговорил:
― Успокойся, Терри! Пожалуйста, не пугайся ― это всего лишь твой друг-болван, ― он снова чихнул, ― ты же сам столько раз просил меня о встрече. Но не было ни времени, ни сил. Я теперь в бегах, вот, наконец, смог ненадолго вырваться. Прости за ужасный вид и всё это, ― он указал на саркофаг, ― пришлось использовать то, что под рукой…
Надо ли говорить, как я был потрясён, и потому закричал, глотая поднятые им в воздух клубы пыли: