— Как она это терпела?
— А, брось! Такие женщины интересуются властью, а не похождениями своих мужей. Она хотя бы стремилась вытащить людей из нищеты, которую сама когда-то испытала. Жаль, что она выбрала для этого неверный путь и увлекла на него Перона.
— Она была совсем девчонка, — сказал Саймон. — Многие голоса он получил именно благодаря ей. А когда они были в Лондоне и их отказались принять в Букингемском дворце, возмутилась вся страна. Они не любят нас еще и поэтому.
Пробило два, и кафе рядом с баром стало постепенно заполняться народом. Саймон и Ричард тоже отправились обедать. После сытного обеда их наконец одолела усталость, и они поднялись в свой номер и проспали несколько часов. Когда они снова спустились, было уже шесть. Жара еще держалась, но подувший с реки бриз принес некоторое облегчение. На такси они добрались до квартиры Рекса, расположенной на восьмом этаже одного из шикарных новых домов.
Дверь открыл пожилой, невысокого роста слуга. Саймон, бегло говоривший по-испански, сказал, что они друзья Рекса.
— Сеньор, — ответил слуга, — я уже устал отвечать на вопросы относительно моего хозяина. Я не могу ничего добавить к тому, что уже рассказал людям из банка и американским детективам, которые приходили сюда.
Саймон извлек из бумажника купюру в пятьдесят эскудо.
— Может быть, это вознаградит вас за то, что вы расскажете мне и моему другу то, что уже говорили им.
Слуга, чуть поклонившись, провел их в просторную, богато обставленную столовую, выходящую окнами в парк. Усадив их на стулья, он начал рассказывать монотонным голосом, явно не в первый раз:
— Утром 16 декабря мой хозяин сказал, что отправляется на выходные за город. Против обыкновения, он собрал несколько чемоданов. Один он взял с собой в банк. Около часа он вернулся. Я, как обычно, приготовил ему мартини — он пил его на балконе, читая журнал «Тайм». Потом он поел, плотно, как всегда. В полтретьего он уехал, потом вернулся и забрал остальные чемоданы. С тех пор я его не видел.
— Спасибо, — сказал Саймон. — А скажите, ваш хозяин был в тот день здоров?
— Да, сеньор. Я никогда не видел его больным.
— Были ли у него гости перед отъездом?
— Не больше, чем обычно, сеньор. Раз или два в неделю он приглашал друзей на ужин, но в основном уезжал сам.
Саймон извлек еще пятьдесят эскудо и положил на стол.
— Без сомнения, вы помните имена ближайших друзей вашего хозяина?
Слуга кивнул и перечислил с десяток фамилий. Большинство из них были американцы. Женщин всего трое, все они приходили со своими мужьями. Саймон достал блокнот и записал фамилии.
— А вы не видели у него каких-нибудь странных посетителей в течение декабря?
— Нет, сеньор. Никого.
— И ничего необычного, что могло бы объяснить его исчезновение?
— Сеньор, совершенно ничего.
— Здесь кто-нибудь живет, кроме вас?
— Моя жена, домоправительница. По утрам приходит уборщица.
— А хозяин не оставил вам никаких указаний?
— Нет, сеньор. Без него тут распоряжается сеньорита Миранда.
В темных глазах Саймона блеснул интерес.
— Сеньорита Миранда? А кто она? Секретарь?
— Нет-нет, сеньор. Она его племянница и живет здесь с начала ноября.
После минутного молчания Саймон сказал:
— Видимо, сейчас ее нет? Иначе вы упомянули бы ее, когда я спросил, кто живет в доме.
— Нет, она здесь, сеньор. Но она больна, и я не хотел бы, чтобы ее беспокоили.
Саймон вынул из бумажника визитную карточку и вручил ее слуге вместе со второй купюрой.
— Передайте эту карточку сеньорите и скажите, что я был бы рад увидеться с ней. Я позвоню завтра утром и узнаю, согласна ли она.
После этого друзья покинули квартиру и сошли вниз, к такси.
По пути в отель Саймон изложил Ричарду содержание его разговора со слугой.
— Думаешь, он сказал правду? — спросил его Ричард.
— Думаю, да. За деньги он рассказал бы все, что угодно. И, похоже, его жена и уборщица знают не больше. Вся надежда на эту таинственную племянницу. Не знаешь про нее ничего?
— Рекс как-то упоминал про племянницу. Но, может быть, это просто уловка. Богатые вдовцы часто выдают своих любовниц за племянниц.
— Может, и так. Старина Рекс никогда не отказывался от житейских удовольствий. Хотя странная прихоть — взять в любовницы больную. Но, быть может, она только что заболела? Я мог не так понять слугу.