Они тащились все медленнее и медленнее. Сигурд наступал Сигмунду на пятки, и Вандиен услышал голос Ки. Как долго она говорила, он не знал, но она обращалась к нему. Ее тон был спокойным и рассудительным, слова взвешенными и колкими.
- … Тащил меня от одного своего порыва к другому. Никогда не позволял мне жить по-своему, не так ли? На Перевале Сестер ты отвратил от меня смерть, хотя я была готова принять и даже приветствовать этот конец. Но нет, всевидящий Вандиен решил, что тогда это было неправильно для меня. Ты приблизился ко мне, нарушив мою жизнь и распорядок дня, сделав меня более чем когда-либо чужой среди моего собственного народа. Ты со своими громкими и буйными манерами никогда не осознаешь, когда мужчине следует помолчать или когда серьезность более пристойна, чем бессердечный смех. Как часто твои глупые идеи тормозили меня, когда у меня была цель, к которой я должна была спешить? Ты с твоими прекрасными словами о дружбе и совместном времени; ты называешь это уважением к желаниям друг друга? Единственная причина, по которой я тебе нужна, это чтобы было кому играть роль матери для ребенка, которым ты все еще являешься. Кто-то, кто будет отвечать за твою глупость, смотреть в завтрашний день и принимать решения за тебя. В этом нет никакой заботы.
Вандиен сгорбился под ее словами и дождем. Они падали на него, размывая его. Серые тащились все медленнее; а он не мог отвести глаз от ее лица. Каждое слово холодно и четко отдавалось в его ушах, деморализуя, как дождь. Боль была почти гипнотической. Многое из того, что она говорила, он не мог отрицать. Он оцепенело впитывал оскорбления.
- Ты чертов дурак! Мне тоже надеть поводок на твою лошадь, чтобы мы все тащились, как шеренга слепых попрошаек? - Холлика столкнула своего коня с его лошадью и нанесла ему быстрый удар по ребрам, который не был ни мягким, ни шутливым. - Проснись! Я устала не меньше тебя, но мы должны двигаться дальше. Я оглянулась и даже не смогла разглядеть тебя в этой грязи. Ты хочешь заблудиться?
- Разве мы еще не пришли? - тупо спросил Вандиен. Холлика не ответила. Она услышала тихий монолог Ки и зачарованно слушала.
- Она немного пришла в себя, - сказала она, когда Ки сделал паузу, чтобы перевести дух. - Кажется немного резче и противнее, чем то, что Лимбрет мог бы внушить ей. К тому же это немного более личное. Когда ты в их руках, личные воспоминания расплываются, превращаясь в туман. Но она, кажется, достаточно хорошо помнит то время, когда вы были вместе. Фух! Каким ублюдком ты был по отношению к ней; удивляюсь, почему она держала тебя. Послушай, ты! - Последние слова были обращены к Ки мрачным тоном. - Заткнись на минутку и послушай меня. Ты надеялась, что он тебя отпустит, не так ли? Несколько таких ударов по гордости, и большинство мужчин отпустили бы тебя. Но у меня нет гордости, которой ты могла бы торговать, и я та, кто тебя держит. Передай это своим Лимбретам. И передай им это тоже. Я довольно тщательно все обдумала, проезжая через это дерьмо. Вот предложение. Они позволяют нам найти Врата, затем мы отпускаем тебя. Но если мы не найдем их чертовски быстро, я начну брать у тебя кровь. Я голодна, и мой контроль ускользает, когда я голодна - и от тебя тоже, если ты попытаешься вмешаться. Убери руку с эфеса рапиры. Теперь я возьму на себя ведущую веревку. Если ты не будешь внимательнее, единственное, что ты потеряешь, - это себя. Двигайся!
Вандиен этого не сделал. Его рука оставалась на рукояти, куда она легонько опустилась в начале угрозы Холлики. Он все еще сжимал поводья. Он обратил на нее глаза, которые были темнее окружающей их черноты.
- Не валяй дурака, Вандиен. Это единственный выход.
Вандиен сглотнул, но оставался тихим и неподвижным, ожидая, когда она сделает ход. Его сердце бешено колотилось, когда он пытался не думать о том, что шансы против него. Она была ближе к Ки, чем он. Ее нож окажется в ней прежде, чем он успеет пошевелиться, если только он не придумает способ первым обратить атаку на себя.
- Вандиен. - Голос Ки был таким же хриплым, как и раньше. - Пожалуйста. Не надо. Ты только убьешь нас обоих.