- А если у нас кончатся монеты до того, как ты вернешься? - практично спросил Чесс.
- Продай лошадь. Проси тридцать серебряных монет, но не бери меньше двадцати.
- Мы не можем продать животное в рабство! - возразила Джейс.
Вандиен в отчаянии посмотрел на нее и повернулся к Чессу.
- Возможно, мне следует сказать тебе, чтобы ты присматривал за своей матерью. Делай, что можешь, Чесс, и что ты должен, чтобы остаться в живых. Не забывай приходить к Вратам по крайней мере один раз каждую ночь. Ты сделаешь так?
Чесс кивнул и с трепетом посмотрел на зверя, которого он вел.
- Не беспокойся о нем. Он будет слушаться тебя, если ты не будешь требовать от него работы. Он будет любить твою мать. Они хорошо поладят.
- Ты считаешь меня неблагодарной дурой, Вандиен, но…
- Ночь уходит, и Врата уходят вместе с ней. Если я потерплю неудачу, мы можем весь день говорить о том, что мы думаем друг о друге. Если я добьюсь успеха, это не будет иметь значения. Будьте осторожны. - Вандиен больше не мог этого выносить. Он молча подошел, чтобы взять свой плащ с седла.
- Возьми также свой бурдюк с водой и наполни его, прежде чем уйдешь, - мягко призвала его Джейс.
- На вашей земле нет воды?
- Тебе небезопасно пить. Это повлияет на тебя…
- У меня железный желудок, благодарю. Вода в чужих землях никогда не вызывала у меня колики или расстройство.
Джейс нетерпеливо покачала головой.
- Дело не в этом. Вода на нашей земле течет к нам с холмов Лимбрета. Вместе с ней текут мудрость и мир. Ты потеряешь решимость, если выпьешь ее. Ты начнешь видеть более высокие цели, которые можешь поставить перед собой. Ни один пришелец из внешнего мира никогда не переходил первый поток, не испив из него. Говорят, что ее зов неоспорим. Ни один человек не остается неизменным. После второго моста вам уже не нужно бояться незнакомца. Так гласит наша поговорка. Спокойная вода Лимбрета утоляет их пламенные мысли и горячие вожделения. Она выводят на поверхность всю сладость, скрытую внутри. Путники становятся просветленными и ищут Лимбрета, чтобы навсегда излечиться от беспокойства и неудовлетворенных сердец. Затем им дается задание, которое доставляет им радость, а для Лимбрета является вечным памятником.
Сердце Джейс было в ее словах, и ее слова были полны поклонения, когда она говорила о Лимбрете. Чесс поднял лицо к матери, и его сияющие глаза отразили покой, о котором говорила его мать. Даже Вандиен не был застрахован от этого, несмотря на его быструю, ястребиную натуру. Покой. Умиротворение. Как часто он насмехался над этими целями - как и Ки, с ее бродячими ромнийскими взглядами. Как там назвал это старый священник? Кислый фрукт.
Однажды весной они подвезли священника на фургоне, когда настигли его, изможденного и усталого, на дороге. Его деревянный сундук с целебными травами и зельями Ки перенесла в заднюю часть фургона. Она мягко пожурила такого старого человека за то, что он забрел так далеко от своих родственников, которые заботились о нем. Но все, о чем он говорил, были мир и довольство бедностью и служением. Для него была радость в том, чтобы перевязать кровоточащие раны нищего или смешать зелье, которое снимало наваждение с сумасшедшего. Ки и Вандиен улыбнулись друг другу поверх его седой головы. “Мир, - упрекнул он их тогда, - для вас двоих всегда будет кислым фруктом. Вы стремитесь к тому, чего не можете достичь, и поэтому притворяетесь, что презираете это. Вы убегаете от боли в своих сердцах и шрамов на своих телах. Я хотел бы, чтобы у меня было зелье, чтобы вылечить вас, но вы превосходите меня в умении.”
Его слова положили конец всем разговорам; Вандиен не был разочарован, когда оставил его у подножия перевала. Они с Ки сохранили образ кислого фрукта и сделали его тайным словом для обмена между собой.
Вандиен покачал головой, осознавая, что они оба смотрят на него. Он мог видеть их тайный страх; он найдет покой в их мире и забудет все о них.
- Не бойтесь, - беззаботно сказал он им. - Я невосприимчив к удовлетворенности. - Он произнес эти слова на прощание, на ходу снимая с седла бурдюк с водой. Пусть это будет знаком для них и талисманом для него самого. Один раз он оглянулся. Они оба смотрели ему вслед, держа в руках коня и ястреба. Он молил богов, чтобы у них хватило ума последовать его указаниям.