- Приятно знать о вашей поддержке. - Рибеке успокоилась. Она нашла свой табурет и взгромоздилась на него, чтобы подумать. - Я солгала тебе минуту назад. Легче сказать: “Я ничего не буду делать”, чем признать, что я не знаю, что я могу сделать. Но действовать я должна. Есть источники, к которым я могу обратиться, чтобы выяснить, есть ли способ запечатать Врата и скрыть этот дисбаланс миров. Возможно, вместе мы сможем предотвратить бурю Собирателей. Джоджорум, ты говоришь? Йолет поместила бы свои Врата в такую грязную яму. Я отправлюсь туда и соберу сведения об этих Вратах, если ничего другого не остается.
- Есть еще вторая вещь, - нерешительно начала Кери.
- Хуже быть не может, так что расскажи мне об этом, - сказала Рибеке с оттенком юмора.
- Хорошо это или плохо, но для меня это не имело смысла, но это было ясно признано Шилой и Йолет. Йолет, по крайней мере, настаивала на этом, когда они разговаривали, и Шила приняла ее мысли как истину. Она называла Ки отступницей Заклинательниц Ветров.
Холодная тишина окутала их, пропитывая насквозь.
Рибеке наконец с усилием заговорила.
- Эти слова не имеют смысла вместе. И Ки - не Заклинательница Ветров. Ты, должно быть, каким-то образом вырвала отдельные мысли из контекста.
- Не три раза, - настаивала Кери, но тихо. - Было совершенно очевидно, что в этом корень ненависти Йолет к ней. Песня ромни была слепой. Она говорит о Ки как об опасном предателе.
- Невозможно.
- Так же невозможно, как взломать Врата между мирами или подслушать разговор из другого говорящего яйца.
По лицу Рибеке пробежала рябь от противоречивых эмоций, самой сильной из которых был гнев. Затем она снова с усилием придала себе равнодушный вид. - Я больше не буду ни думать об этом, ни говорить об этом, пока не соберу факты. Я думаю, есть один человек, кто знает, на чем основаны слова Йолет. Тот, кого можно убедить поговорить со мной.
Кери улыбнулась ей.
- Я восхищаюсь тобой. Ты заставляешь меня чувствовать, что я могу спокойно доверить все это тебе и вернуться, чтобы петь моим ветрам. Ты ушла далеко за пределы нас. На что это похоже, Рибеке? Быть настолько близкой к тому, чтобы стать Заклинательницей Ветров в полной мере.
Рибеке невольно усмехнулась.
- Спроси свечу, каково это - быть почти костром. Мы никогда не сможем достичь этого, Кери. Чем больше я расту, тем больше понимаю, что это правда. И все же того, чем мы станем, нам будет достаточно; на самом деле, это будет все, что мы способны удержать. Они так много оставили нам, когда оставили знание о том, как измениться. Они знали, что умирают, Кери, исчезают навсегда. Заклинательницы Ветра оставили нам наследие, которое является одновременно и даром, и обязанностью. Мы отступили от их стандартов, и наши физические недостатки - наименьшая из них. Ты узнаешь то, о чем я не могу рассказать тебе словами. Они оставили для нас послания, написанные на самих ветрах. У каждого ветра есть имя, данное ими, к которому он стремится быстрее всего. Это будет похоже на то, как если бы я всю свою жизнь называла тебя Заклинательницей Ветров и только сегодня узнала, что ты Кери. Они знали каждое дуновение ветерка как личность. - Рибеке вздохнула, ее собственное дыхание было легким порывом ветра. - Мы так много потеряли на этом пути. Мы отбросили знания в сторону, потому что нас больше заботило, какой процент урожая мы могли бы запросить в данном регионе, и были слишком заняты спорами о том, угрожать или наказывать, когда фермеры взбунтуются. Мы научились считать наши монеты и забыли, как читать ветер.
- Вернем ли мы когда-нибудь то, что потеряли? - тихо спросила Кери.
Рибеке устало улыбнулась.
- Возможно. Если Йолет и Шила позволят нам продержаться так долго. Возможно.
Глава 7
Глаза Ки открылись сами собой. Она лежала, вглядываясь в темноту, и наконец поняла, что не спит. Она повернула голову набок и посмотрела на свою спутницу. Холлика мирно спала на боку, слегка свернувшись калачиком. Очертания ее лица были затенены ночью и смягчены легким налетом пушистого меха. Ки с некоторым любопытством разглядывала ее лицо. Тусклый, но вездесущий свет этой земли разделял ее лицо на две половины, одну посеребренную и открытую, другую скрытую тенями. Видимый глаз был большим, как у лошади. Горизонтальный ряд коротких ресниц по центру глаза отмечал место соединения двух закрывающих его век. Ее нос начинался не между глазами, а немного ниже их внутренних уголков. Он был шире человеческого носа, с более четко очерченными и практичными ноздрями. Даже когда она спала, они мягко раздувались при каждом вдохе, принося ей обонятельные вести ночного воздуха. Ее короткая верхняя губа была раздвоена и закруглена, как у кошки. Рот под ней был чрезвычайно широким, уголки его доходили почти до челюстных суставов. Для разговора использовалась только передняя его часть. Ки прикинула, что если бы та открыла рот как можно шире, то могла бы легко проглотить голову кролика. Ки беспокойно поежилась, вспомнив слухи о том, что именно так брурджанцы разделывали свое мясо.