Маленькие ручки были мирно сложены под внушительной челюстью. При всем росте Холлики ее руки были не больше, чем у Ки. Ее пальцы были толще, с легким пушком на тыльной стороне и толстыми черными ногтями, слегка загнутыми на кончиках. Из-за пухлости ее пальцев и их миниатюрности по сравнению с остальным телом ее руки казались мягкими и беспомощными. Ки готова был поспорить, что это иллюзия.
Она снова посмотрела на спящее лицо, но веки Холлики приоткрылись в центре, образовав горизонтальную щель. Она сосредоточилась на Ки и полностью открыла веки. Затем она медленно села, потягиваясь и поводя мускулистыми плечами. Когда она широко зевнула, Ки в беспомощном восхищении уставился на двойной ряд заостренных зубов в этой впечатляющей пасти. Холлика вскочила на ноги одним легким движением.
- Пора уходить, - тихо сказала она. - Я чувствую, что снова пришло время двигаться дальше. А ты?
Ки кивнула. Она действительно чувствовала это: побуждение подняться и еще раз поискать те далекие проблески, которые так заманчиво манили. В конце этой дороги ее ждал покой; сама мысль о нем заставляла Ки жаждать его. Поднявшись, она бросила свое одеяло в заднюю часть фургона. Холлика тоже бросила свое, но когда Ки повернулась, чтобы поднять упряжь серых, Холлика удержала ее за руку.
- Как ты можешь практиковать рабство животных в этом месте? - обвиняющим тоном спросила она.
Ки слегка отшатнулась от ее прикосновения, но Холлика осталась такой, какой была. Она не была угрожающей или сердитой, решила Ки; только упрекающей.
- Всю свою жизнь я управляла фургоном. Это то, кто я есть, ромнийская возчица.
Холлика покачала головой.
- Это так же глупо, как если бы я сказала, что всегда была воином и наездницей на лошадях. Это верно только в отношении моей жизни по ту сторону Врат. Эти земли открыли мне глаза. Странно думать, что в темноте я наконец-то прозрела. Я не должна больше ни воевать, ни нанимать животных для выполнения своих задач. И я не должна есть мясо.
- Итак, ты оставила свою сбрую на дороге, а своего коня отпустила бродить, где ему вздумается.
Холлика кивнула. Впервые Ки заметила, как ее покрытая мягким мехом шкура обвисла на руках и теле. Она никогда не слышала, чтобы брурджиане ели что-либо, кроме мяса или хлебных лепешек, пропитанных кровью. Не похоже, чтобы она хорошо адаптировалась к своей новой диете. Она выглядела жалкой, или настолько близкой к жалкой, насколько вообще может выглядеть брурджанка.
- Почему ты еще и одежду оставила?
- Должна ли я носить кожу, шкуру другого существа, содранную с его истекающего кровью тела? Кроме того, маскировка моего тела была ложной скромностью. Я больше не буду скрывать, кто я есть. По другую сторону Врат мое тело было мне незнакомо, потому что оно не брурджанское и не человеческое, а моя одежда была отрицанием того и другого. Но с помощью Лимбрета я приняла себя, и ты тоже должна принять. Избавься от личин, которые ты носишь, отбрось их, как ты отбрасываешь упряжь, которая поработила этих бедных животных. Разве ты не чувствуешь правды в том, что я говорю?
Ки не могла встретиться взглядом с Холликой; она медленно покачала головой, чувствуя смутный стыд за то, что не хотела подчиняться. Она начала чувствовать, как праведность слов Холлики поднимается вокруг нее словно прохладная вода, разливается по ее телу и разуму. Она была неправа, подчиняя животных своей воле. Она должна остановиться. И еще пришло время сбросить всю одежду и оружие, отбросить внешнюю оболочку, которую она накопила в запятнанном мире за Вратами. Теперь она возвращалась домой, к покою и самореализации. Придет ли она грязным, своевольным ребенком? Хотела ли она, чтобы Лимбрет счел ее недостойной? Ки стянула блузку через голову и распустила волосы по спине. Она сняла свою длинную дорожную юбку, сбросив вслед за ней сапоги. Она потянулась, теплая и сияющая от ночной ласки. Холлика лучезарно посмотрела на нее.
- Я пробыла здесь дольше тебя, поэтому река научила меня большему. Но не отчаивайся, ибо я помогу тебе. Я уже узнала это от реки; что мы должны помогать друг другу, если хотим достичь цели. Участок пути впереди - последнее испытание нашего достоинства.
- Но… Я думала, ты возвращаешься. Я не встретила тебя по дороге.