Врата Лимбрета

- Не позволяй солнцу освещать меня, - прошептал он.

- Не позволю, - торжественно пообещал Микл. Этот мальчик такой худой и такой напуганный. Интересно, подумал он, зачем он понадобился Заклинательнице Ветров? И где была другая?

Джейс больше не могла звать. Ее пересохшее горло саднило, но разум все еще шептал. “Чесс, Чесс”.

Как только Чесс скрылся из виду, гнев Джейс тоже испарился. На сердце у нее было тяжело, в животе холодело, когда она села на ступеньку лачуги, ожидая его возвращения. Гнев был редкой эмоцией для Джейс, и она не привыкла извиняться за слова, сказанные в пылу гнева, особенно перед Чессом. Но сейчас она на ощупь пыталась придумать, что скажет, когда Чесс вернется. Но он не вернулся. Пристыженная, а затем с растущим страхом, Джейс позвала его. Она вернулась в таверну, где он работал, думая, что, возможно, он вернется туда за кровом и едой после того, как она отвергла его. Украдкой заглянув в дверные и оконные щели, она не обнаружила Чесса, а когда она набралась смелости постучать в кухонную дверь и спросить, там ли мальчик, хозяин гостиницы обругал ее нецензурными словами и вылил на нее миску помоев. Она сбежала, а затем начала бесплодное прочесывание темных улиц и переулков, тихо, но настойчиво зовя Чесса. Дважды она посещала Врата, вернее, щель, которая от них осталась. Чесса не было. Продавщица трав не видела его. Она не знала, где еще искать.

Джейс повернула обратно к лачуге, в последний раз остановившись у Врат и снова у общественного колодца. Но его и след простыл. Рассвет начал окрашивать небо, и Джейс поспешила в укрытие, пообещав себе, что Чесс будет там, что он вернулся и недоумевает, где она. Ранний утренний свет сначала пощекотал, а затем ужалил ее кожу. Ее глаза начали слезиться от серого сияния, дыхание участилось. Затем перед ней предстала лачуга в переулке, и она бросилась в открытую дверь, крича: “Чесс?” Но она обнаружила только пылинки, танцующие в ужасном резком свете. Джейс захлопнула дверь и, дрожа, съежилась в одиночестве в темноте.