Деревья поредели, а затем расступились. С легким уколом беспокойства Вандиен понял, что ручей ведет их теперь через возделанные поля. Блестящие красные плоды свисали блестящими шариками с лоз. Сигурд жадно хватался за листву и недовольно фыркал, когда Вандиен подталкивал его дальше. Серые были подавлены и двигались тяжелыми шагами, опустив головы. Даже Холлика сутулилась в своем нелепом седле. Вандиену становилось все труднее держать глаза открытыми. Тяжелая походка Сигмунда мягко укачивала его, и он покачивался вместе с ним. Рывком он снова поднял голову. Протерев глаза и оглядевшись, он попытался прийти в себя. Вдали, за рядами посевов, виднелся темный холмик - фермерский домик. Он стал смотреть на него и на толпящихся вокруг людей.
- Холлика! - тихо позвал он.
Она натянула поводья своего вороного и отступила назад, чтобы поравняться с ним.
- Не обращай на них внимания, - приказала она резким шепотом.
- Они пялятся на нас.
- Они выглядят одновременно и довольно сердитыми, и не такими уж злыми, не так ли? Не обращай на них внимания. Пятеро непонятных незваных гостей, должно быть, необычное зрелище. Не накликай неприятностей раньше времени. Продолжай ехать.
Ее вороной снова обогнал его, и Вандиен, теперь насторожившийся, подогнал измотанного Сигмунда. Он попытался взглянуть на домик и собравшихся там сияющих людей, не поворачивая головы. Их была целая группа, их волосы светились в мягких сумерках, и в каждой руке было по длинной палке. Его желудок перевернулся. Он не мог выбросить из головы безмолвные распростертые фигуры, которые они оставили на дороге; он больше не хотел этого. Черный поколебался, а затем неуклюже спустился в овраг. Вандиен подвел Сигмунда к краю и стал ждать. Холлика легко сидела на спине своего коня, двигаясь как часть его, покачиваясь вместе с ним, когда он расставлял копыта и взбирался на другую сторону. Они вернулись на прежнюю дорогу, и та была твердой под копытами коня.
Вандиен подтолкнул Сигмунда вперед, и тягловая лошадь покатилась вниз, как оползень. Он едва успел съехать в кювет, как Сигурд свалился за ними; затем, еще раз покачнувшись, они все выбрались на дорогу. Вандиен оглянулся на дорогу, которой они пришли: проход, который они проделали через посевы, был виден прямо за ними. Он украдкой взглянул на хижину фермера. Толпа разошлась. Вандиен обернулся, пытаясь разглядеть их.
- Они вернулись внутрь, - сообщила ему Холлика. Ее глаза покраснели, лицо осунулось от усталости. Для брурджанки она была гротескно изможденной; это придавало ее лицу человеческий вид.
Ей нужны еда и отдых, - подумал Вандиен. Ее выносливость на пределе. Того количества, которое она съела, когда у них был фургон, ей хватило бы на день или около того, но не на много. Он молча потянулся за пакетом с едой. Он разложил для нее сушеную рыбу, которую она молча взяла, и горсть сушеных фруктов для себя. Ему бы понравилась рыба, но и фрукты подкрепили бы его, в то время как для Холлики это ничего не дало бы. Он чувствовал на себе ее взгляд, когда сворачивал и снова завязывал пакет.
- У нас достаточно еды, чтобы продержаться, - сказал он ей с большей уверенностью, чем чувствовал. Она медленно кивнула и отправила в рот целую палочку рыбы. Ее челюсти дернулись четыре раза, и она сглотнула. Ее темные глаза внезапно вспыхнули и устремились на него, как таран.
- Прекрати смотреть на меня так, будто хочешь позаботиться обо мне, - прорычала она. - Меня от этого тошнит больше, чем от этой рыбы. Не надо есть ничего после того, как кровь свернулась.
- Я запомню это, - кротко сказал ей Вандиен и был вознагражден свирепой ухмылкой.
- На мост, - сказала она ему и легонько стукнула коленом своего черного.
Ки крепко сжала живую землю в своих тонких руках. Она закрыла глаза и с зачарованным осознанием Лимбретов почувствовала потенциальную жизнь в органическом веществе, которое держала в руках. Там лежали яйца насекомых, семена, крошечные формы жизни, меньшие, чем можно себе представить. И даже больше. Больше того, что дали ей Лимбреты. Это было как инструмент в руках ее разума. И она, которая никогда не была резчиком по дереву или рисовальщиком картин, начала творить. Это должен был быть первый цветок в ее саду.