Глава 18
Кожа Ки была холодной под его руками, когда он спускал ее со спины Сигурда.
- Ки? - спросил он, глядя в ее вытаращенные глаза, но они были устремлены куда-то мимо него. Она была на ногах и стояла, но когда он лишил ее опоры, ее тело медленно обмякло. Поймав ее, он оттащил ее от лошадей и опустил на землю.
Вандиен покачал головой, глядя на нее, растирая ее ледяные руки и ноги, и еще раз взглянул туда, где дорога разматывалась, как темная лента. Он не хотел, чтобы Холлика проскакала мимо его укрытия в темноте. Он льстил себе, что удачно выбрал эту рощу деревьев. Их серебристые стволы скрывали серые шкуры лошадей. На данный момент они были здесь в безопасности.
Он снова склонился над Ки, протягивая ей свободную одежду, которую взял с собой из фургона.
- Ну ладно. Давай оденем тебя в это и согреем, - она по-прежнему не отвечала. Ее открытые глаза смотрели мимо него в вечно темное небо. Он вздохнул, думая о жестоком ударе, который нанесла ей Холлика. Она была не в себе или слишком зла, чтобы говорить? Но ее тело обмякло под его прикосновениями, и она не сопротивлялась, когда он закутывал ее в одеяние; еще труднее было надевать чулки и мягкие низкие сапоги на ноги, которые были такими же обмякшими. Одетая, она немного больше походила на ту Ки, которую он знал, хотя свободное одеяние подчеркивало ее истощенное состояние.
- Как насчет того, чтобы поесть что-нибудь? - ответа не последовало. Он все равно подошел к сумке с едой, достал сушеные фрукты и черствый дорожный хлеб. Она не пошевелилась, когда он положил это перед ней, но когда он раздраженно помахал хлебом у нее перед носом, она отвернулась с возгласом отвращения.
- Ну, по крайней мере, ты вспомнила, как разговаривать, - кисло прокомментировал он. Он придвинулся к ней поближе. - Как твоя голова?
- Зачем ты привел меня сюда? - спросила она низким и свирепым голосом.
- Я забираю тебя обратно к Вратам. В наш собственный мир, которому мы принадлежим, чтобы Джейс и Чесс могли вернуться туда, где им место.
- Теперь это мой мир, - в ее голосе слышалась сдерживаемая ярость. - Здесь мое место. У меня здесь есть задача, которую нужно выполнить, творение, которое я должна раскрыть. В этом мире я могу придать смысл своему существованию. У меня нет желания возвращаться.
- Полагаю, сейчас нет. - Вандиен старался говорить рассудительно. - Сейчас ты не в себе; ты все еще находишься под властью Лимбрета. После некоторого времени без их воды и с нормальной пищей ты придешь в себя.
- Ты хочешь сказать, что я вернусь на твой уровень. - Ки села, запустив костлявые руки в растрепанные волосы. Она с шипением выдохнула. - Посмотри на меня. Ты уже вернул меня к гневу, одной из самых низменных эмоций человеческой расы. Я сумела освободиться от него, Вандиен, до того, как ты вернулся. Зачем тебе понадобилось все портить? Разве ты не видишь? У тебя было свое место в моей жизни, и ты прекрасно его заполнил. Я благодарна тебе за все, чем ты был для меня, и за все, что мы разделили. Но это время прошло, и я ушла дальше тебя. Не принимай это близко к сердцу; сейчас я ценю тебя, как никогда раньше. Я оглянулась на каждое воспоминание, которое у меня осталось о тебе, на каждый момент, который мы когда-либо разделяли, и из каждого я извлекла золото и оставила мусор позади. Я очистила твое прикосновение к моей жизни. Теперь ты хочешь вернуться, чтобы снова все испачкать. Я умоляю тебя не делать этого. Оставь меня и иди дальше, позволь мне вернуться к моей работе и сохранить о тебе то, что было хорошим.
Вандиен хранил молчание, слушая ее страстную мольбу. Теперь он заставил свои стиснутые руки разжаться. Он встал и отступил, чтобы дать ей пространство. Практичный голос внутри него заверял его, что это говорит Лимбрет, а не Ки. Она была отравлена их водой, одурманена их видениями. Но этот маленький демон неуверенности, который спит в самом любимом из мужчин, пустил отравленный дротик. Она покончила с ним. Она взяла от него все, что он мог предложить ей, и теперь она унесет это с собой. Что он мог предложить такого, что могло бы соперничать с видением Лимбретов? Он тяжело вздохнул и направился к лошадям, чтобы донимать их тщательным осмотром копыт. Он переваривал свой горький выбор. Он мог связать ее, как животное, и держать рядом с собой. Ему было бы стыдно так обращаться с собакой. Он мог бы умолять ее пойти с ним. Он мог бы отпустить ее.