Однако в следующий момент он заметил, что тело Валы просвечивает и даже сквозь нее видно противоположную стенку. Тотчас же стало понятно, что перед ними проекционное изображение. «Хоть бы она не подслушала, о чем сказал Уризен, — взмолился про себя Вольф. — Иначе все пропало».
— Отлично! Лучшего я и желать не могла, — заявило изображение. — Все в сборе — меня это полностью устраивает. Счастливое семейство снова вместе! Советую хорошенько поразвлечься, перегрызая друг другу глотки. Надеюсь, что это будет достойное зрелище! Мне к сожалению некогда: я покидаю планету и отправляюсь на охоту за еще живыми братьями и любимой сестричкой Ананой. Правда перед отлетом я немного отдохну… с твоей Хрисендой.
— Тебе еще ни разу не удавалось и не удастся взять верх! — воскликнул в ярости Вольф. — Даже если ты убьешь нас, то недолго будешь упиваться победой. Слышала ли ты о яде эстфагво туземцев водяного мира? Он не имеет ни вкуса, ни запаха и его очень легко подмешать в еду. Яд этот проникает в кровь и долгое время остается там, никак не проявляясь. Лишь через несколько дней ужасная боль скрючивает жертву, и несчастный долгие часы бьется в предсмертных судорогах. Знаешь ли ты, что от него нет противоядия? Так вот, Вала, я подсыпал эстфагво тебе в ужин вчера вечером, подозревая тебя в предательстве. Скоро яд начнет действовать, вот тогда ты сможешь посмеяться.
Ничего подобного, конечно Вольф не делал, и до последнего момента даже не думал об этом. Но он рассчитывал, что если он умрет, то Вала заплатит хоть несколькими часами ожидания смерти.
Изображение вскрикнуло от ярости и отчаяния.
— Ты лжешь, Джадавин! Ты никогда бы не решился на такое! Ты просто пытаешься запугать меня!
— Подожди немного и увидишь, правду я сказал тебе или нет, — отпарировал Вольф.
Он повернулся и с луком направился к клетке, намереваясь выполнить данное Уризену обещание. Изображение Валы вспыхнуло и исчезло.
Тотчас из скрытых в потолке труб забили потоки зеленой пены. Жидкость моментально залила весь пол и поднялась до колен, едкие испарения вызвали у Властелинов приступ кашля. Глаза у Вольфа заслезились. Он нагнулся за луком, который случайно выронил, и закашлялся еще сильнее.
Пена уже поднялась до уровня груди. Вольф с трудом шагал по вязкой массе, пробираясь к противоположной двери — хотя там его вполне могла ждать очередная ловушка. Когда пена начала захлестывать голову, он задержал дыхание и надел кислородную маску, затем немного отодвинул ее от лица и вынул накопившийся там состав, надеясь что другие сохранили присутствие духа и вспомнили о масках.
Затем буквально за несколько шагов до выхода Вольф почувствовал, что пена начинает твердеть. Он протискивался, насколько хватало сил, но сопротивление вязкой массы все росло. Еще движение и пена превратилась в твердую массу. Он был схвачен, как муха в янтаре.
Вольф не мог видеть идущих за ним следом Властелинов, стоя лицом к сводчатому проходу, к которому так стремился. Он попробовал шевельнуться и обнаружил, что может немного двигать руками и ногами. Прилагая неимоверные усилия, он протиснулся еще на полдюйма.
Но желе как бы спружинило и вернуло его назад и вновь сжало, как в тисках. Ему стало невозможно что-либо предпринять, оставалось одно — ждать пока не кончится запас воздуха. Система циркуляции кислорода была замкнутой и перерабатывала выдыхаемый углекислый газ. Будь она открытой, он уже давно бы умер: желе охватило его так плотно, что выдыхать было некуда. Ему оставалось жить возможно часа два. Похоже что Вала будет смеяться последней. А Хрисенда, большеглазая красавица Хрисенда — что будет с ней? Неужели ее заставят смотреть как он умирает? Или же Вала развлекается, описывая ей предстоящие пытки?
Так прошло минут пятнадцать, и все его мысли были направлены на поиски выхода. Но спасения не было. Близился конец более чем двадцатипятитысячелетней жизни и власти бога. Годы прошли напрасно, не стоило и рождаться. Он умрет, и Хрисенда тоже умрет, обоих их мумифицируют и выставят в трофейном зале среди прочих экспонатов.
Нет, уж этого не будет — во всяком случае Вале придется покинуть это место, Вода врывающаяся на верхнем этаже дворца, лишит ее удовольствия. Первые тела — его и Хрисенды — останутся под водой, в темноте прохода, пока плоть не сгниет и кости не разнесет течением.