Оливер вошел в столовую как раз к обеду, все еще в пижаме, со всклоченными волосами, сонными глазами и зевающий. Повар приготовил для них обед “крестьянина” на буфете стояли тарелки, на которых были бутерброды с сыром и рассол, поднос чипсов и вода в бутылках, из уважения к их американским вкусам. Оливер наполнил тарелку и сел напротив Шайлер за длинный стол.
— Я узнала, что этот дом раньше принадлежал семье Уорда прежде, чем они завещали его венаторам, пятьдесят лет назад, — сказала Шайлер.
— Возможно, именно поэтому я чувствую себя здесь немного неудобно.
Как думаешь, Дилан все еще следит за нами.
Почему — то она чувствовала присутствие своего старого друга, который был недалеко и следил за ними. Но почему это чувствовалось настолько далеким, тогда? Как будто кто то, кто бы это ни был, судил ее и видел ее желания.
Оливер кивнул:
— Я уверен, что он высматривает нас в некотором роде, везде, где он есть.
Шайлер была рада тому, что Оливер верил ей. Так как они прибыли в Англию, она позволила себе чувствовать только упорное намерение выполнить план своей матери. Она не могла доверять себе, верить во чтолибо, но она поняла, что без надежды у нее не было причины продолжать этот план. Она должна была верить в то, что это удастся. В то, что она преуспеет не только в защите Врат, но и в продвижении вампиров на пути назад к Раю. И Блисс, в конце концов, помогла бы с волками. Так или иначе, хотя она не знала как именно, но она и Джек будут вместе. Иначе, какой был смысл всего этого? Без надежды не было бы жизни, с таким же успехом она могла бы бросить свое кольцо соединения в Темзу.
— Ты прав, мы не одни в этой борьбе, — сказала она Оливеру.
— Мы дадим ему лучшее из того, что имеем, — сказала она, перегибаясь через стол, чтобы сжать его руку.
В этот момент вошел Кингсли и стал свидетелем сцены их соединенных рук, при этом окинув их любопытным взглядом. Шайлер быстро убрала свою руку от Оливера, чувствуя себя смущенной. Иногда у Кингсли был способ видеть вещи, которые вообще не были верны.
— У нас есть какие — нибудь пончики? — спросил он, взглянув на ассортимент еды.
Оливер был прав, венатор, казалось, жил только на сахаре и кофеине.
— Сейчас проверю, я думаю, что должны быть, — сказала Шайлер. — Кофе определенно было. Я делала себе кружку.
Так или иначе, случайная встреча с капитаном венаторов развилась в изящный званый обед. Шалер приказала, чтобы штат накрыл на стол и использовал прекрасные вышитые скатерти, которые она нашла в шкафу в коридоре. Возможно, это была достопримечательность дома, которая сделала его знаменитым, но она надеялась именно на это, чтобы заставить Кингсли забыть шикарную Новогоднюю ночь раньше и соответствовать их среде и праздновать великую историю их Ковена. Шайлер помнила последнюю вечеринку Графини в Отеле Ламбе. Сегодня вечером было еще одно усилием соблюдать безопасность, иначе, это место может рассказать о них. Что произошло бы с домом на Примроуз Хилл? Шайлер задалась вопросом. Он был бы продан для того, чтобы оплатить долги Ковена? Или бы просто остался разрушенным, когда вампиры, наконец, ушли бы?
— Что это такое? — спросила она Кингсли, когда просмотрела кухонные шкафы в поисках фарфора. Она держала белую пластину и показала ему только различимую рельефную сторону с эмблемой на ней — символом венаторов.
Кингсли улыбнулся, потягиваясь после своей восьмой чашки кофе.
— Оу, у меня есть такой же знак на моем… — он усмехнулся и стянул пояс своих джинсов, как будто собирался снять их.
— Хотите посмотреть??
— НЕТ! — сказала Шайлер.
Кингсли, еще тот шутник, сделал тату с эмблемой венатора около своих половых органов.
— Вы многое потеряли, — подразнил их Кингсли. — Так или иначе, традиция диктует, что этим венатор пользуется только тогда, когда Регис находится в городе.
— Больше нет Региса, — напомнил ему Оливер, намереваясь снова наполнить свою кофейную чашку. Действительно, он собирался напиться таким же наркоманским количеством кофе, как Кингсли.
— Чарльз отсутствовал, начиная с нападения Серебряной Крови в Париже.
— Правда. — Пожал плечами Кингсли.
— Больше нет ни Региса, ни Ковена, ни правил, — решила Шайлер, и поняла, что прикажет накрыть на стол набор, который держала в руках, вместо Синего итальянца Spode.
— Что готовишь? Это пахнет прекрасно. — Сказал Кингсли, идя к кипящим горшкам на печи. — Дом полон им. Мы могли чувствовать запах всего этого на чердаке.
Шайлер пригладила льняные салфетки так, чтобы тот же самый символ венатора оказался правильной стороной.
— То, что я раньше делал в Александрии. Местные специи.
— Шашлыки? — спросил Кингсли — Но разве это не жаркое?
— Вот увидишь, — улыбнулась она.
— Подготовьтесь. Наш гость скоро будет здесь.
Как Шайлер и предсказала, дверной звонок зазвонил равно в семь часов. Домоправительница открыла дверь, и несколько минут спустя капитан венаторов вошел в библиотеку, где у Шайлер, Кингсли и Оливера были наготове коктейли.
У Лукаса Мендрайона был тот же самый нестареющий облик, как у Кингсли, и отметка венатора. Ему, возможно, было где — то от восемнадцати до сорока, точнее сказать было трудно. Он не был красив, его нос был хищным и немного резким, глаза, острые и скептичные, но он умел убеждать.
Это был человек, которому вы бы смогли доверить свою жизнь и ваши тайны. Шайлер поняла, почему Аллегра выбрала его. Он носил стандартные черные венаторские очки.
— Шайлер Ван Ален. — Сказала она, протягивая руку.
— Спасибо, что посетили нас, венатор Мендрион.
Он твердо встряхнул ее руку.
— Дочь Аллегры, — сказал он, уставившись на нее в упор.
— У Вас лицо матери, но не ее глаза…
— Мне сказали, что я унаследовала их от своего отца, — улыбнулась она.
— Я не знал вашего отца. Красная Кровь, не так ли? — сказал Мендрион, с изогнутой бровью. — Очень неправильно, но теперь все в прошлом. Я видел Вашу мать в этом воплощении. Она навестила меня однажды, прежде, чем она исчезла от нас.
— Какой она была? — спросила Шайлер. Она так мало знала Аллегру и стремилась к любым небольшим проницательным рассказам или упоминаниям о своей матери.
— Точно такой, как тогда, когда я знал ее в Риме, — сказал он. — Импульсивной, стойкой, блестящей. Она была нашей королевой.
Шайлер кивнула:
— Я сожалею. Где мои манеры? Это — Оливер Хазард — Перри, мой проводник, и Вы знаете венатора Мартина.
Оливер и Кингсли, пожали руку Мендрион.
— Итак, мы начнем? Это мило с вашей стороны устроить этот обед, но я боюсь, что у нас нет большого количества времени для праздной болтовни, — сказал Мендрион.
— Мартин сказал, что Вы должны были здесь выполнить наследие Аллегры?
Шайлер кивнула:
— Они говорили мне, что вы знаете о работе моей семьи, и об Ордене Семи. Те из нас, кто не был выбран для Ордена, служили ему другими способами, — сказал Мендрион. Габриэлла попросила, чтобы я обеспечил безопасность этого города с его основания.
Он отпил глоток из своего бокала.
— Поскольку, как вы должны знать, все Врата Ада находятся под осадой в настоящее время; хотя, до сих пор, Лондон достаточно избежал гнева Темного принца.
— Вы знаете, где остальные хранители, Пенталум? Онбазиус? Октиля?
— Спросил Оливер.
Венатор кивнул.
— Да. Мы послали всех наших оставшихся венаторв, чтобы поддержать безопасность Врат, но разногласия против них. Хранители будут стоять на своем, и отдавать свои жизни сражению. Но они упадут. Врата упадут. Это только вопрос времени, нефелимы идут на землю. Они будут расти в числе и влиять на Красную Кровь. Война, болезни и отчаяние.
Шайлер видела Оливера и Кингсли, которым было неудобно, по ее мнению. Слова венатора были капитулирующие, как будто бой уже велся и проигран.
— Вы отослали всех венаторов? — спросила Шайлер.