По толпе пронеслось короткое одобрение, но Гай остановил его взмахом руки.
- Сейчас мы предаем земле, вернее воде, великого человека; человека, который посвятил всю свою жизнь служению своей стране и защите невинных. Мой старший друг и человек, на которого я всегда буду равняться - главный старшина Фрэнк Теодор Джейкобс. Я хотел бы прочитать вам всем стихотворение, которое, я знаю, понравилось бы Фрэнку.
Гай развернул лист бумаги в своих руках и начал читать:
- Закат и вечерняя звезда,
И один ясный зов для меня!
И пусть не стонет бар,
когда я выйду в море,
Но такой прилив, как движенье, кажется спящим,
Слишком полный для шума и пены,
Когда тот, кто вынырнул из безбрежной глубины.
Возвращается домой.
Сумерки и вечерний звон,
А после - темнота!
И пусть не будет грусти прощальной,
когда я выхожу на берег;
Ибо, хотя из нашей бухты Времени и места
Поток может унести меня далеко,
Я надеюсь увидеть своего лоцмана лицом к лицу.
Когда я преодолею порог.
После минутного молчания Гай приказал мужчинам опустить Фрэнка в море. Он и глазом не моргнул, пока его старый друг полностью не скрылся под волнами. Он не пролил ни слезинки, потому что его печаль подкреплялась гордостью - гордостью за то, что он служил с таким благородным человеком, как главный старшина Фрэнк Джейкобс.
В конце концов, Гай направился в пилотскую рубку, где оставался костяк команды, чтобы держать корабль на курсе. Все они отдали честь при его появлении.
Тоско стоял у консоли, прокладывая курс.
- Все готово, лейтенант?
Тоско кивнул.
- Путешествие должно занять около четырех дней, если мы будем держать приличную скорость. Мы зашли слишком далеко на юг, чтобы сделать это быстрее.
- Четыре дня - это приемлемо. Я бы хотел, чтобы это было четыре минуты, но я реалист. Спасибо, что присоединились ко мне, лейтенант.
Тоско пожевал губу, как будто хотел что-то сказать. В конце концов, он это сделал.
- Вы знаете, что вы будете делать, когда мы достигнем Англии, капитан? Вы высадитесь на берег?
- Я решу, когда мы прибудем туда.
- Я останусь здесь. Возможно, вернусь домой, если мы сможем снова заправиться.
Гай вздохнул. Он не хотел заводить этот разговор сейчас, но от этого никуда не деться.
- Позвольте мне прояснить одну вещь, лейтенант. "Хэтчет" - мой корабль. Если вы отправитесь домой, то только потому, что я прикажу вам это сделать, а не потому, что вы займете корабль, пока я буду заниматься другими делами. Когда я найду Кайла и Элис, я привезу их домой, так что "Хэтчет" будет ждать моего возвращения.
Тоско на мгновение выглядел смущенным, затем громко фыркнул и поднял подбородок.
- Я думаю, мы оба понимаем, что этот корабль украден у правительства США. Кому он теперь принадлежит - это вопрос интерпретации. Я хочу, чтобы вы нашли своих детей, капитан, но "Хэтчет" не может сидеть и ждать вас. Что, если вам потребуются недели, чтобы вернуться? У всех нас есть работа, и мы должны ее делать. Помощь в спасении ваших детей - это любезность, а не обязанность.
- Будьте очень осторожны, лейтенант. Я ясно дал понять, когда мы отправлялись в путь, что любой, кто пойдет со мной, должен будет помочь мне найти Элис и Кайла. Что бы ни случилось потом, это будет мое решение.
Тоско ухмыльнулся со всей уверенностью в мире.
- Если дело дойдет до конкурса популярности, капитан, вы проиграете.
- Тогда давайте не будем его устраивать. Просто делайте свою работу, лейтенант, и мы все прекрасно поладим.
- Я всегда делаю свою работу, капитан, и буду делать ее и впредь.
С этими словами недовольный лейтенант покинул пилотскую рубку, оставив Гая терпеть косые взгляды своих людей. Он устал от одного и того же разговора с Тоско, но, в конце концов, это должно было закончиться. И когда это произойдет, он надеялся, что Элис и Кайл будут в безопасности в его объятиях. Тогда Тоско сможет делать все, что ему заблагорассудится.
Гай смотрел на Атлантический океан и мечтал протянуть руки через его просторы и коснуться щек своих детей. Он так сильно хотел обнять Кайла и Элис, что у него болела грудь. Пожалуйста, пусть они будут живы, - взмолился он. - Пусть они будут живы.