Гейнор не мог сказать наверняка, что происходило на самом деле и что ему привиделось. Он не сомневался, что все эти события были, но не мог найти им объяснения, как и тому, что сейчас лежит обнаженный на сосновом столе, что его кровь стекает в сосуд на полу, а какой-то незнакомый доктор выхаживает его.
Гейнору уже казалось, что казни через повешение вовсе не было, и он дивился собственным мыслям. Впрочем, мысли еще туго проворачивались у него в голове: он не мог сосредоточиться и разрешить эту загадку. Мозг слишком устал и работал вяло. Вялость и апатия овладели капитаном, и он снова впал в забытье.
На сей раз пробуждение отличалось от прошлого. Гейнор проснулся часов через двенадцать, рано утром на следующий день. Он лежал в постели в хорошо обставленной комнате, залитой солнечным светом. Некоторое время Гейнор не шевелился и разглядывал белый балдахин наверху. Потом, сделав резкое движение, сел. Боль снова пронзила голову, смутно напомнив ему прошлое пробуждение, но сейчас она была хоть и острой, но вполне переносимой.
С покрытой вощаным ситцем скамьи, стоявшей справа у стены, тут же вскочил худощавый доктор, заметивший резкое движение капитана. Он обхватил его и помог ему сесть; маленькие глазки буравили капитана сквозь роговые очки. Капитан Гейнор отметил, что, хоть в лице доктора и есть что —то волчье, оно искреннее и доброе. Широкий, почти безгубый рот открылся, издав, как и прежде, какой-то странный звук, гладко выбритое морщинистое лицо залучилось улыбкой.
— Ну, как мы себя чувствуем, а? Лучше? — с этими словами профессор трижды топнул — очевидно, подавая сигнал кому-то внизу.
— Кто вы? — спросил озадаченный пациент.
— Меня зовут Близзард — доктор Эмануэль Близзард, профессор анатомии. В моем доме вы в полной безопасности.
— В вашем доме, доктор...
— Близзард, сэр, Эмануэль Блиэзард.
— А как я сюда попал? — спросил капитан растерянно и удивленно.
Голос у него был хриплый. Он говорил громким шепотом, все еще ощущая онемение горла и языка.
Профессор цокнул:
— Та-та! Это очень длинная и странная история. Вот поправитесь и все узнаете. Мы ведь еще очень слабы, а? Так будет еще некоторое время, ведь я вас основательно обескровил. Но скоро мы наверстаем потерянное.
В дверь постучали. Анатом подоткнул подушки под спину пациента, чтоб ему было легче сидеть. Потом он поспешил к двери и, приоткрыв ее, принял поднос, на котором стояли чашка, графинчик с красным вином и бокал. Доктор поставил поднос на столик у изголовья кровати, потом поднял чашку с горячим бульоном.
— Вы, наверное, проголодались? — спросил он, глядя на капитана сбоку.
Тот слабо кивнул.
— Ага, очень хорошо!
Доктор подошел к больному и принялся поить его бульоном с роговой ложки. Тщательно отмерив половину бокала бургундского, доктор поднес его к губам капитана.
— Еще? — спросил он, когда капитан медленно выпил содержимое бокала. — Та-та! Лучше воздержимся. Лучше воздержимся, а? Хорошенького понемножку. Как говорят итальянцы, piano si va sano [Тише едешь — дальше будешь (ит.)]. А сейчас — ne quid nimis [Никаких излишеств (лат.)], a?
Нежно, как женщина, он поправил подушки и снова уложил пациента. Капитан беспрекословно подчинился: он был слишком слаб и потрясен случившимся. С ним произошло нечто невероятное, но что именно, он не понимал. И самое непонятное — как он попал в дом профессора анатомии, который так бережно и заботливо его выхаживает. Один вопрос постоянно вертелся на языке у Гейнора. Он решил, что должен наконец получить ответ на него.
— Значит, меня не повесили? — спросил капитан слабым голосом, заглянув в острое дружелюбное лицо доктора.
— Повесили! — воскликнул тот. — Та-та! Поспите. В следующий раз после пробуждения вы почувствуете прилив сил. А сейчас усните.
Предсказание оправдалось. Бульон и бургундское разнесли по всему телу тепло, больной успокоился и уснул, не терзаясь больше сомнениями.
Когда он проснулся и оглядел комнату, ее уже не заливал солнечный свет. Было сумеречно, из окна тянуло прохладой. У его постели сидела толстуха средних лет с ярким румянцем на щеках, отчего ее лицо казалось гигантским яблоком. Встретив вопрошающий взгляд Гейнора, она ободряюще улыбнулась и наклонилась над ним.
— Ну как, лучше? — приветливо осведомилась она.
Капитан Гейнор, разумеется, чувствовал себя лучше. У него появился волчий аппетит, о чем он и уведомил сиделку. Голос у него окреп, а от былой боли в горле и языке не осталось и следа. Голова была ясная и не болела, когда он поворачивал ее, чтобы проверить свое состояние.
— Я позову доктора, — сказала сиделка. — Он внизу, отдыхает.
Через считанные минуты появился профессор. Еще через несколько минут принесли бульон, бургундское и даже несколько кусочков белого мяса каплуна и немного белого хлеба. Поглотив все, капитан счел трапезу скудной, но смолчал и, откинувшись на взбитые подушки, попросил:
— Прошу вас, расскажите, как я попал сюда и каким чудом меня не повесили?