Но сэр Джон был явно не расположен прислушиваться к его словам, несмотря на факты, приведенные его светлостью.
— Понимаю... — протянул он, — Понимаю. Вы, стало быть, предлагаете использовать свое влияние на лорда Картерета, чтобы он не подписывал ордера на мой арест, в обмен на разрешение опекуна...
— Вы меня неправильно поняли! — прервал его лорд Понсфорт громким повелительным голосом. — Я не вступаю в сделку с вами. Мне нечего предлагать, я лишь подчеркиваю: оказывая услугу мне, вы оказываете еще большую услугу самому себе. В любом случае я приложу все усилия, чтобы спасти вас от неминуемой гибели, несмотря на оскорбления, которыми вы меня осыпали. Но просьба будущего родственника имеет надежды на успех, тогда как ходатайство постороннего, не более чем друга, обречено на отказ.
Наглость заявления Понсфорта на какое-то время лишила сэра Джона дара речи. Он считал его бесстыдным, даже сейчас, когда его сердце замирало от предчувствия смертельной опасности.
— Друга? — повторил он, скривив губы. — Слишком много чести! — сэр Джон насмешливо поклонился. — Но вы упустили из виду сущий пустяк — вы забыли про мисс Холлинстоун, про ее чувства...
У его светлости чуть было не сорвалось с языка, что мисс Холлинстоун могла бы пренебречь своими чувствами, узнав об опасности, угрожающей сэру Джону, но он вовремя спохватился. Лорд Понсфорт был в таких делах не новичком, а опытным интриганом. Он сдержал свой порыв и поклонился с выражением озабоченности и грусти на лице.
— Вы правы! — он горестно покачал головой. — Я не учел, что мисс Холлинстоун могут настроить против меня: в вашем доме все пронизано враждебностью ко мне, и ни мои объяснения, ни мои дела не меняют мнения обо мне как о человеке, предавшем соратников. Это чудовищно несправедливо, но преодолеть эту враждебность не в моих силах.
Сэр Джон, не доверяя смиренному тону незваного гостя, в упор посмотрел ему в лицо.
— Вы сами выдали себя, милорд, здесь, в этой комнате, — напомнил он. — Выдали свои истинные мотивы искателя богатых невест, коими и вдохновлялись. Что ж удивительного в том, что теперь моя племянница смотрит на вас с презрением, вполне заслуженным вами!
Лорд Понсфорт не спешил с ответом. Он вздохнул, обтерев платочком красные губы, и с видимым отчаянием пожал плечами.
— В тот день я не отвечал за себя, — начал он. — Гнусный ростовщик Исраэль Суарес перешел границы дозволенного, и я чуть не впал в отчаяние. Но, сэр Джон, если я проявил интерес к наследству вашей племянницы, это не означает, что я не проявлял интереса к ней самой, что я не любил ее! — Он устремил взгляд своих больших красивых глаз на баронета. Они был наполнены грустью. — Я бы отдал жизнь, чтоб искупить тот час, — сказал он.
— Так и сделайте, — посоветовал сэр Джон. — Возможно, так вы его искупите, если же нет — мертвые сраму не имут, и вашим страданиям придет конец.
— Сэр, вы смеетесь надо мной! — негодующе воскликнул лорд Понсфорт.
— Ни вы, ни правительство не может лишить меня права смеяться, — последовал ответ. — Скоро у меня останется лишь это право.
Его светлость взял со стола шляпу, натянул длинные перчатки с крагами для верховой езды. Напряженное лицо, сжатые губы — лорд Понсфорт разыгрывал комедию. Он понимал, что сказал все, что надо было сказать. Он посеял семена, и теперь самое время удалиться, а не затаптывать почвы — пусть семена всходят. Лорд Понсфорт не сомневался, что они взойдут. К тому же в благодарность за верную службу и в качестве возмещения некоторой несправедливости, проявленной к осведомителю в деле капитана Гейнора, лорд Картерет согласился отложить арест сэра Джона, пока от Понсфорта не поступит сигнал. А у Понсфорта не было оснований спешить.
— Несмотря ни на что, сэр Джон, — сказал он, — я не мог забыть, что какое-то время мы были друзьями.
— У меня не такая хорошая память, как у вас, — отвечал несговорчивый сэр Джон.
— Понимаю! — виконт горько улыбнулся. — У меня не только хорошая, но и благодарная память, и хотя сегодня вы оказали мне недостойный прием, я приложу все усилия, чтобы уговорить лорда Картерета не применять к вам санкций за укрывательство государственного преступника.
Сэр Джон подошел к шнурку с колокольчиком и яростно дернул его.
— Мне ненавистна сама мысль быть вам обязанным, —заявил баронет. — Прощу вас, предоставьте все естественному ходу событий.
— Понимаю, сэр Джон, — лорд Понсфорт снова изобразил смирение и покорность. — Я все понимаю, позвольте откланяться.
Сэр Джон сделал жест рукой, будто презрительно отмахнулся от посетителя. В дверях появился вызванный им лакей.
— Проводите его светлость! — приказал баронет.
Но когда он наконец остался один, с ним произошла резкая перемена, будто он сбросил плащ, в который рядился. Он тяжелой походкой подошел к письменному столу и упал в кресло. Подперев голову рукой, он бесцельно уставился в пустоту. Потом будто судорога прошла по его телу.