— Уникальная способность заводить друзей, — заметила Татьяна, когда мы подошли к автомобилю. — Ты, наверное, Дейла Карнеги наизусть вызубрил?
Я оставил ее укол без внимания. Погода была чудная, ярко светило солнце, зачем все усложнять?
Илья с Рыжей разместились на заднем сидении. Но, если девушка мирно и беззаботно спала, Илья притих в уголке, и, казалось, дыхнуть боялся. Он напрочь забыл о вчерашнем геройстве, и сейчас все мистические страхи перед фермером возродились с новой силой. А в отсутствие самого Феди, его образ олицетворяла потрепанная старушка "Мазда", мирно приткнувшаяся к воротам перед самым бампером нашего "Джипа". На нее Илья взирал с неописуемым ужасом.
— Скучаешь?
Илья содрогнулся от звука моего голоса. Вероятно, не ожидал, что мне удастся вырваться целым и невредимым из логова врага.
— Что так долго? — запинаясь, спросил он.
— Хозяин гостеприимный попался. Пока пузырь не раздавили, ни за что отпускать не хотел. А потом сынок подвалил, пришлось и ему время уделить…
Таня, не прислушиваясь к нашему разговору, завела двигатель, сдала назад, лихо развернулась.
— Ну и куда дальше? — спросила.
— Вперед и только вперед! Навстречу новым подвигам и свершениям! — весело ответил я.
У меня действительно было прекрасное настроение.
— Тебе еще недостаточно подвигов? — моя веселость начинала удручать девушку.
— Ладно, я пошутил. Едем на Монастырище. Ты не возражаешь, если я сяду за руль?
Татьяна была не в восторге от моего предложения. Она скептически осмотрела меня, но я приложил максимум усилий и представлял собой эталон трезвости, спокойствия и здравомыслия.
Я и в самом деле не ощущал себя пьяным. Все выпитое накануне ушло на борьбу с последствиями вчерашней пьянки. Как говорят алкоголики со стажем, я дошел до нулевой отметки, и теперь мог с новыми силами начинать сначала.
— Ладно, — смилостивилась Татьяна. — Только потихоньку. Спешить нам больше некуда.
Подруливая к брусчатке, мой слух уловил мотоциклетную трещотку, а вскоре из облака пыли вынырнул и сам лихой наездник. Я резко затормозил и нажал на клаксон. Мелодичный гудок не остался незамеченным, мотоциклист, сбавив скорость, подкатил к "Джипу".
— А вы все в трудах, Геннадий Сергеевич, — позабавился, опустив стекло. — Ни минуты покоя…
— Работа такая… — вяло оправдывался бравый капитан Ященко.
— "Наша служба и опасна, и трудна…"
Он криво улыбнулся и покатил дальше, в сторону райцентра, казалось, напрочь забыв, что еще минуту назад собирался свернуть к дому председателя.
— У тебя здесь обширные знакомства… — заметила Татьяна.
— Работа такая… — не отдавая отчета, повторил фразу капитана и нажал на газ.
Деревня осталась позади. Вокруг расстилалась голая степь с холмами и далекой лесополосой.
Картинка действовала умиротворяюще. Неровная брусчатка уводила нас вдаль от людей, а значит, от неприятностей. Самое время расслабиться и приготовиться к встрече с чудом, дарованным природой, а, возможно, и нашими очень далекими предками. Я снова ощутил неосознанную внутреннюю дрожь, которая всегда охватывала меня, когда я приближался к Монастырищу.
Только я слишком рано успокоился. Отголоски событий прошлой ночи преследовали меня с завидным постоянством.
Едва я собрался свернуть на грунтовку, ведущую непосредственно к цели нашего путешествия, из придорожных кустов выбежало некое растрепанное чучело и бросилось наперерез автомобилю.
Я чудом успел нажать на тормоз. Автомобиль завизжал, содрогнулся и остановился в нескольких сантиметрах от новоявленной Анны Карениной.
— Ты что, очумела? — вызверился я, высунувшись из бокового окошка.
Когда пыль рассеялась, моему взору предстало жалкое существо с растрепанными волосами, в разодранном на плече платье и огромным фиолетово-желтым фингалом под глазом. Одна рука девушки опиралась на бампер автомобиля, другая цепко вцепилась в миниатюрную дамскую сумочку. Глаза у нее были испуганными, словно у затравленного кролика. Она вряд ли соображала, что делает…
Что-то в ее облике показалось смутно знакомым, но я был слишком взволнован, дабы углубляться в выяснение нюансов.
— Тебе что, жить надоело? — набросился на девчонку со стандартной фразой водителя к нерадивому пешеходу.
Девушка несколько раз всхлипнула, из ее глаз, промывая на запыленном лице белые дорожки, покатились слезы.
— Увезите меня отсюда! — взмолилась она.
— Куда увезти? — не понял я.
— Куда-нибудь, не то он убьет меня…
— Кто убьет?