— Хмм. Последний вопрос! — Внутри я прямо-таки задохнулся от смеха. Но ничего умного придумать так и не смог. Чувствовал только, как бешено стучит сердце. — Нет, спасибо, доктор, — наконец произнес я, посмотрев на врача. — Думаю, мы все обсудили. Конечно, не дрочить будет не так уж легко, но я никогда не хотел, чтобы у меня на ладонях выросли волосы.
Он отрывисто рассмеялся и, с трудом приняв серьезный вид, сказал:
— Получайте удовольствие, господин Слейтер! Дверь за ним захлопнулась, и я услышал, как щелкнул замок.
Я еще долго сидел на кровати, глядя на дверь и ощущая нарастающее возбуждение внизу живота, но решил попытаться играть по их правилам. Словно мне опять было двенадцать и я чувствовал себя виноватым, так как нарушил нормы поведения. И кроме того, я знал, что он прав. Гораздо лучше прибыть в Клуб в полной боевой готовности, чем с пустым баком.
И к тому же я прекрасно понимал, что они следят за мной через зеркало. Теперь я полностью их. Странно, что на браслете не написано слово «раб». Я ведь сам подписал все бумаги. Я взял с полки какую-то книгу… не эротического содержания и, удобно расположившись на подушках, начал читать.
Джеймс М. Кейн. Колоссальная вещь, но я уже читал. Я потянулся за Шерлоком Холмсом. Роскошное факсимильное издание оригинальной публикации в «Стрэнд магазин» с рисунками, сделанными пером. Давненько я такого не видел. Как приятно снова встретиться со стариной Холмсом, перечитывать прочитанное и полузабытое! Так называемое старое доброе невинное развлечение. Через какое-то время я отложил Холмса в сторону и занялся изучением содержимого полок в надежде найти сэра Ричарда Бартона или книгу Стэнли о поисках экспедиции Ливингстона. Но безуспешно. А ведь у меня был свой Бартон. Я уложил книгу в чемодан и благополучно о ней забыл. Первое напоминание о том, что я заключенный. Может, проверить, заперта ли дверь? Какого хрена! Надо немного вздремнуть.
Да, играть по правилам бывает нелегко.
Я принял душ, затем хорошенько отмокнул в ванной, сделал пару отжиманий, снова перечитал Джеймса М. Кейна: «Почтальон всегда звонит дважды», «Двойную страховку» и «Серенаду», а потом посмотрел все фильмы на дисках.
Там был один фильм, который действительно затронул меня за живое. Диск был совсем новенький, еще в коричневом почтовом конверте, и я взял его последним. Такая небольшая вещица о нью-йоркских цыганах под названием «Анжело, любовь моя». Жаль, что не выпустили пару сиквелов о тех же цыганах и о том же малыше Анжело!
И все же странно, как мог оказаться такой фильм среди собрания классических «черных фильмов» с Богартом и такого глянцевого отстоя, как «Танец-вспышка». Я пошарил в мусорном ведре и достал упаковку от диска. Он был отправлен экспресс-почтой из видеомагазина в Далласе за пару дней до нашего отъезда. Странно. Как будто кто-то посмотрел этот фильм, и он так понравился, что этот кто-то, поддавшись душевному порыву, распорядился положить диск во все каюты яхты. Интересно, а кто-нибудь еще на борту посмотрел этот фильм?
Сквозь толстую переборку в каюту не проникало ни единого звука.
Я выспался на славу. По правде говоря, в основном я только и делал, что спал. Интересно, а может, они специально подсылали в нашу еду какое-нибудь лекарство. Хотя непохоже, так как, проснувшись, я чувствовал себя отлично. Иногда я просыпался посреди ночи с мыслью о том, что же я наделал. Меня везли в этот таинственный клуб, где я должен был пробыть два года, и, как бы я ни умолял, мне не позволят улизнуть.
И это еще не все. Самое главное — это то, что ждет меня там. Я вспомнил, что твердил Мартин Халифакс, мой хозяин, мой инструктор, мой тайный сексуальный наставник. А он не уставал повторять: два года — слишком длинный срок.
«Эллиот, отправляйся на шесть месяцев, даже на год. Ты не представляешь себе, что такое Клуб. Тебя не лишали свободы больше чем на пару недель. И то были небольшие поместья. Клуб же — масштабное заведение. И речь идет о двух годах».
Но я даже слушать его не желал. Я повторял снова и снова, что хочу затеряться, что устал от двухнедельных путешествий и экзотических уик-эндов. Я хочу утонуть там, залечь на дно так, чтобы потерять счет времени, забыть о том часе, когда мой срок истечет.
— Ну послушай же, Мартин! — говорил я. — Ты же отослал все бумаги. И они проверили меня, приняли меня. Если бы я был не готов, стали бы они меня принимать?