— Мне жаль только одного… — усмехнулся офицер науки. — Что я так и не увижу развязки этой потрясающей комедии, где впервые главную роль исполняет не человек!
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Гаррисон.
— Это все он, Джон! — ответил ему Сэм. — Это его лукавые проделки… Мы сели на эту планету по его сигналу и теперь он изучает нас, как когда-то я изучал его…
— У тебя начался бред! — перебил его капитан. — Побереги свои силы, тебе сейчас лучше не разговаривать.
— Я в полном сознании, Джон! — прошептал Уильяме. — Как обидно умирать от пустяковой раны, когда весь корабль забит медицинским оборудованием.
— Помолчи, Сэм! — попросил его Гаррисон. — Джордж сейчас принесет что-нибудь обезболивающее, и тебе станет легче.
— Мы были несправедливы со Смитом! Прошу тебя, Джон, ради собственного блага, слушайся его! Он никогда не предложит ничего дурного. Я знаю твой идиотский характер: ты скорее умрешь, чем позволишь себе принять чужое решение! И все же, держись за него…
Глаза Уильямса застыли, уставившись немыми зрачками куда-то вдаль коридора, а из окровавленного рта донеслись лишь невнятные булькающие хрипы.
— Сэм! Нет! — закричал капитан, тряся его за плечи. — Не уходи! Я не могу потерять последнего друга…
Он поднял с пола автомат Фишера и вскочил на ноги. Его лицо горело от гнева, а скулы яростно дергались.
— Я убью тебя, кто бы ты ни был! — выкрикнул он в темную пустоту. — Я отомщу тебе за смерть своего экипажа, за предательство друга и за собственное бессилие перед лицом обстоятельств, всегда подвластных мне самому!
И он разрядил половину обоймы в даль коридора, превратив его в пылающий взрывами Ад…
— Как ты думаешь, сколько нам еще осталось жить? — устало спросил Гаррисон,' сидя на горячей палубе возле открытого люка, ведущего в шлюзовую камеру.
— Не знаю, капитан… — прошептал Смит.
— Меня зовут Джон!
— Я думаю, это зависит от нас самих, Джон! — произнес психолог. — От того, как мы относимся ко всему, что с нами происходит. От того, чего мы на самом деле хотим.
— А чего хочешь ты, Джордж? — поинтересовался капитан.
— Я хочу познать этот мир, не пытаясь найти в нем врагов и виновных в том, что с нами произошло. Именно в этом, Джон, наши с тобой взгляды полностью расходятся.
— А почему мы не можем уйти через тоннель в будущее и вернуться со всеми на Землю? — спросил ега Гаррисон.
— Я уже объяснял, но ты не придал этому значения, — тихо произнес психолог. — Мы нарушим пространственно-временные связи и, возможно, этот мир перестанет существовать вместе с крейсером «Северное сияние» и с его настоящим экипажем, который сейчас находится в далеком будущем.
— Ты все еще думаешь, что с ними теперь ничего не случится?
— Хотелось бы в это верить! — улыбнулся Смит. — Человеку всегда нужно верить в лучшее, иначе он потеряет себя самого.
— Красиво сказано, Джордж! — произнес капитан. — Но для такого пессимиста, как я, это не имеет ни малейшего значения.
— Ты сам сделал себя таким! Что-то в тебе сломалось и не дает покоя.
— А ты и правда большой спец по человеческим душам, Джордж! усмехнулся Гаррисон. — Я никогда и никому не рассказывал об этом… Но теперь — другое дело. Я могу излить тебе свою душу, — ты все равно унесешь мою исповедь в могилу!
— Как знать, капитан, как знать… — покачал головой Смит.
— Зови меня Джоном! И брось эту дурацкую манеру разговаривать со мной полунамеками!
— Хорошо, Джон! — произнес нараспев психолог. — Я открываю свое окно и готов выслушать тебя, сын мой!
— Спасибо, святой отец! — ничуть не смутившись, ответил ему капитан. Я грешен, святой отец, грешен своими корыстными помыслами…
— Мысли — еще не дела, сын мой! Только превращаясь в поступки, они могут вызвать радость или гнев божий!
— Я жутко ненавижу свою жену, так сильно, что готов уже бросить ее и начать вести жизнь холостяка, — проворчал Гаррисон. — Она стала настоящей мегерой, превратив мою жизнь в Ад!
— Ненависть — плохое чувство, сын мой. Облегчи свою душу перед Господом, и он поможет тебе в трудную минуту!
— Мы встретились с Бонни на вечеринке у общих знакомых двадцать три года назад, — начал свой рассказ капитан. — Я пригласил ее на танец, и она с радостью согласилась. Мы танцевали вместе целый вечер и оба были довольны друг другом… На следующий день я улетел в систему Альтаир созвездия Орла и вернулся только через три месяца. Когда я подошел к своему дому, то увидел ее сидевшей на моем крыльце. Она бросилась мне навстречу вся в слезах и заключила в свои нежные объятия. В ту ночь она осталась у меня, а на утро мне показалось, что до сегодняшнего дня я и понятия не имел, что такое настоящее счастье… Мы обвенчались через месяц. Я взял отпуск и увез ее на Мальту, где мы были неразлучны целых двадцать дней. Нам крупно повезло с погодой: дождь лил как из ведра, так что все это время мы провели в номере отеля, занимаясь любовью… Мы были безумно счастливы, но неожиданно пришла телеграмма из фирмы и мы вернулись домой. Через сутки я улетел, смущенный ее жалобным взглядом…. Прошло два года. У нас родилась дочь Элизабет, а я стал капитаном «Северного сияния»… Каждый раз, провожая меня в рейс, Бонни плакала о своей тяжкой женской участи. Мы уже не были так счастливы, как прежде, хотя между нами еще оставалось уважение друг к другу… Мы потеряли его, когда дочь подросла и перестала стесняться наших разговоров. Мы стали чужими друг другу, и это чувство все росло и крепло с каждым моим полетом. Наш маленький мир радости и счастья рухнул, придавив нас своими обломками… Любовь — это открытый бассейн, переполняющий твою душу, пока из него не вытащили пробку!