- Если желаете, чтобы я осталась, можете моргнуть два раза и тогда я помучаю вас немного рассказами про самых прекрасных и дивных лошадей в Империи, про нескончаемые дали Свободной степи, про те места где я росла, а также смешными историями из своей жизни, которые надо сказать, случались со мной регулярно!
То ли добродушный настрой Эсти, то ли быстрота слов, вылетающих из ее уст, но что-то зацепило Одера и он быстро моргнул два раза.
А Эсти облегченно выдохнула.
Она пару секунд размышляла, а потом ухватилась за кресло возле кровати и потянула его в сторону окна. Разместив предмет рядом с Одером, она удобно устроилась и поправив платья, продолжая мило улыбаться, начала свой рассказ.
Эстер говорила много и эмоционально, все время жестикулируя, морщась и вскидывая брови. Девушка приняла на себя роль рассказчика, стараясь развлечь молодого человека. Она чувствовала себя виноватой. Виноватой за то, что произошло с Одером. За то, что он в столь юном возрасте лишен обыденной и такой доступной для окружающих жизни.
Было сложно смотреть на него и понимать, что он никогда не встанет на ноги. Что никогда больше не пройдется босиком по мягкой зеленой траве, что не сможет взобраться на гору, да и просто прогуляться в саду. И всему виной ее...родные.
Раньше Эсти никогда не задумывалась о жестокости и бессмысленности кровной вражды, все потому, что напрямую не сталкивалась с этим, считая распри далекими от дочери главы клана. Девочки никогда не решали ничего ни в семье Ладмер, ни уж тем более в клане Кавалл.
Но сейчас...
Сейчас она напрямую столкнулась с жертвой кровной вражды и виновными оказались ее отец и брат. Эта мысль съедала девушку изнутри и она решила для себя, что ее целью в этом доме будет попытка искупить вину, уменьшить ту боль безысходности, которая конечно же мучила Одера Реймера.
Эсти понимала, что не сможет вернуть здоровье молодому человеку, но ей было жаль его и хотелось помочь, проявить заботу и поддержать Одера. И больше всего она желала подарить хорошее настроение, улыбку и веру в доброту этого мира.
Весь оставшийся день она провела в комнате молодого мужчины и когда прощалась с ним, пообещала заглянуть к нему на огонек и завтра. Она видела как менялось отношение Одера к ней. С настороженного до любопытного, и конечно же, посчитала это хорошим знаком.
Перед сном расположившись в кровати, Эстер листала свой старый альбом с рисунками и невольные слезы напрашивались на глаза, заставляя девушку шмыгать носом. Столько добрых и памятных моментов было запечатлено на листах при помощи карандаша. Эмоции переполняли девушку, но она пообещала сама себе не раскисать, ведь теперь у нее есть пусть и небольшая, но миссия в этом доме. Несмотря на то, что ей здесь не рады, что ее презирают и никогда не будут считать равной себе, Эсти решила быть великодушной. Она не позволит сложностям сломить себя, не позволит жалеть себя. Отныне она будет стараться не пересекаться с обитателями дома Реймеров, но посвятит свою жизнь помощи тому, кто более всего нуждается в заботе и внимании.
Перелистывая разрисованные листы, Эсти в самом конце натолкнулась на несколько портретов Итона. Ее сердце екнуло, но той ноющей боли, которая съедала девушку еще месяц назад, уже не было. Эстер и сама не поняла когда, но в какой-то момент она приняла свою участь. Пусть она была против, пусть она не желала быть ненужной женой, но ведь от нее ничего не зависело.
Теперь ей остается только жить так как есть.
В этом доме.
***
На следующий день Эсти как обычно навестил лекарь и разрешил-таки полностью снять повязки с рук, чему девушка была несказанно рада. Обожженная кожа еще выглядела не красиво, да и шрамы скорее всего останутся, но уже можно было удобно держать пальцам графитовый карандаш, а значит, рисовать!
Как обычно нагулявшись по саду, девушка отправилась навестить Одера. Вчерашнее решение поддерживать молодого человека и заботиться о нем придавало сил и день уже не казался бессмысленным. Захватив с собой альбом и парочку карандашей, она удобно разместилась у окна рядом с хозяином комнаты и проболтав несколько часов к ряду, сделала множество набросков сада, который прекрасно просматривался из спальни.