Камрин продолжал колотить по обшивке:
– Я тебя слишком люблю, чтобы дать согласие на твою смерть! Слышишь, не делай этого!..
Корабль с тихим свистом медленно, чтобы не ударить юношу, поднялся на несколько метров, а потом рванулся ввысь и почти моментально пропал из вида. Камрина воздушной волной отбросило на мягкий снег.
17
Нервное потрясение почти полностью лишило его сил. Обнимая следы от опор корабля, оставшиеся в снегу, он горько повторял:
– Ангела, моя Ангела…
Вскоре начало темнеть. Но Камрин не собирался уходить. Он привалился спиной к большому валуну, громоздившемуся неподалеку от того места, где стоял космолет, и невидящим взглядом смотрел в верх, на загорающиеся звезды, словно надеясь, что Ангела передумает и вернется.
Эта ночь прошла в мучительной тоске и ожидании следующего дня, но Ангелы не было и на второй день. Одна-единственная мысль о том, что она не вернется, доводила Камрина до сумасшествия. Он ничего не ел и не пил, метался по пещере и не находя себе места. Наверное, эти два дня стоили Камрину многих лет жизни – в его черных волосах появилась седина.
На третий день Камрин вскарабкался на отвесную скалу, откуда он когда-то показывал Ангеле окрестности. Теперь его окружало одиночество, внизу зияла бездна, наверху – небесный простор голубого неба, вдали – холодный лес, уходивший к не менее холодному океану.
Он хотел броситься вниз и разом покончить с мучениями, в надежде увидеть любимую в другой жизни, но вдруг словно услышал голос Ангелы. Любимая просила его:
«Камрина, не совершай безрассудства! Ты нужен своему народу, помни об этом!»
Он резко обернулся – на мгновение ему показалось, что Ангела вернулась и сейчас стоит позади него, но скала была пуста. Только его следы неровной цепочкой темнели на свежем снегу, укрывавшем все вокруг.
Камрин судорожно вздохнул и, словно лунатик, деревянно переставляя ноги, побрел вниз.
Ангела навсегда покинула планету Земля и теперь держала путь на планету Аури.
18
Шли дни, недели. Бедная старушка, заждавшаяся своего доброго ангела, решила его поискать:
– Настя останься с братом, а я с Богданом пойду в горы, поищем неземного ангела. Чует моя душа, что-то с ним стряслось. Жена его была больна, нельзя друга бросать в беде.
– Бабушка, может, они уже улетели отсюда? Ты же говоришь, что он неземной ангел…
– Это я так говорю…
Богдан надел шубку, сшитую из подаренных Камрином шкурок, и они отправились на поиски. Несколько часов блужданий по окрестному лесу не дали результатов, пока, наконец, мальчик не заметил неприметную тропинку, ведущую вверх по склону через густой ельник.
– Бабушка, пойдем сюда, посмотрим. Он должен быть где-то в горах, – предложил Богдан.
Они двинулись по тропинке, которая долго петляла каменистым склонам и по лесу, но, в конце концов, следы привели к вершине горы.
– Покричи, – предложила старушка, – может, он услышит.
Богдан стал звать «дядю Камрина». Через минуту из кустов, скрывавших пещеру, кто-то пьяно крикнул в ответ:
– Кто еще там?..
– Славу Богу это он! – образовалась женщина.
Ориентируясь на голос, они нашли замаскированный вход в пещеру и вошли. Внутри было почти темно, только чуть тлел костер, бросая красноватые отсветы на стены.
– Раздуй костерок, Богдан, – попросила женщина. – Вон, бересты подкинь.
Дрова лежали рядом, и вскоре огонь осветил жилище. Все вещи в пещере находились в беспорядке, а Камрин, почти ничего не соображая, сидел и тупо смотрел на непрошенных гостей.
– Ах ты, господи, боже мой! – запричитала бабушка. – У нашего хранителя, беда, похоже. Ладно, пусть он очухается, а пока надо навести порядок. Давай приберемся, Богдаша.
Женщина скинула тулупчик и занялась наведением порядка. Она согрела воду, перемыла посуду, сложила разбросанные вещи. И, чтобы поскорее привести в чувства хозяина пещеры, набрала снега и умыла его им, после чего, стала прикладывать на лоб холодные компрессы.
– Что за беда, все мужики хотят утопить свою боль в чарке, – приговаривала она. – Богдан, придется нам с тобой здесь заночевать, уже темнеет. Правильно я сделала, что Настеньку предупредила, чтобы не беспокоилась…
Она нагнулась над тихо стонавшим Камрином:
– На-кось, хлебни похлебочки горяченькой, а ты, Богдаша, ложись спать. Я посмотрю за ним.
Всю ночь Камрин во сне плакал, как дитя, и звал Ангелу. Проснулся он, услышав знакомые голоса:
– Где я? – пробормотал он, озираясь вокруг, и тут увидел старушку и Богдана. Он сел на постели и с тоской посмотрел на женщину: – Как болит голова!..