Ждал, когда приедут домочадцы. Знал, что оправдания ему нет, и ругать его будут. «И правильно, — рассуждал он, — какой же я хозяин, раз дом от разорения уберечь не смог!»
Долго ждал. Много раз умирала и возрождалась природа. Но семейство в дом не возвращалось.
Через запыленные стекла окон, видел он, как к дому подходили незнакомые люди. Рассматривали сруб снаружи, что-то меж собой обсуждали, качали головами, пытались войти внутрь. Но он входную дверь запер наглухо: «Нечего шастать! После таких гостей, мне семью встретить не с чем будет!». И продолжал ждать.
Не вернулась семья. Давно они в большой город перебрались. Бабушка, пока жива была, собирала маленьких внучат, и каждую весну до самой осени, в родной дом возвращалась. А когда её не стало, никто ехать в дом не пожелал: «Далеко от города, дорога плохая, да и нечего в старой халупе делать, одна сплошная сырость».
Хозяин не хотел верить, что мир его изменился. Слышал он от соседей, что у тех новые семьи живут. Правда странные: коров не держат, хлеб не пекут, собак в дом пускают, и котам на постелях спать дозволяют. Коробки с картинками в комнатах расставляют, и те шумят целыми днями. Дощечки какие-то из рук не выпускают, и пальцами их полируют постоянно. Меж собой говорят мало, да и двигаются немного. Но ничего вроде! Привыкли, сжились как-то.
Слышал он, что некоторых знакомцев его, семьи с собой забрали. Но куда и как, никто не знал. Были и такие, как он. Они преданного берегли дома и ждали своих домашних, не веря, что былого не вернуть.
Сильные ветра, дожди, и морозы медленно разрушали дом. А Хозяин тосковал, вспоминал, перебирал брошенные вещи и тихо выл, словно ветер в печной трубе.
Во время одной особо снежной зимы, не выдержали лаги и часть крыши обвалилась. Грохот был страшный. Пыль, щепки, паутина лавиной посыпались на голову, и тогда он понял, что пришёл конец.
Проснулась природа, защебетали весенние пташки, раскрыли бутоны первоцветы. Хозяин безмолвно и неподвижно сидел в углу полуразрушенной избёнки. Его не радовала весна, надежды уже не было, и образы из воспоминаний не возвращались, сколько бы он ни собирал и ни прижимал к себе вещи подобранные по дому.
Он перестал скрываться от людских глаз. Если в руины дома и заглядывали любители поживиться чужим добром, то видели в углу только кучу истлевающего тряпья, от которого тянуло тленом.
И вот, в ночь, когда соловьи особенно настойчиво выводили свои трели, а в садах стоял тонкий аромат цветущих яблонь, словно из ниоткуда, потянулся по земле ледяной туман. Холодом своим он калечил все чего касался: поникли нежные первоцветы, обмораживалась молодая листва, гибли едва зародившиеся всходы, увядали белоснежные цветы вишен и яблонь. Люди, спящие в постелях, чувствуя холод, плотнее кутались в одеяла, но не просыпались.
А он услышал зов. Тихий, многоголосый вой тоски, обиды и безысходности. Бывший хозяин стряхнул с себя ворох пыльных тряпок, настежь распахнул дверь своего жилища и направился навстречу туману. Он медленно растворился в ледяной молочной белизне, добавляя свой голос к страдальческому хору.
С первыми лучами солнца, как и полагается, туман развеялся. Проснулись люди и кинулись в свои сады, оценивать ущерб, нанесенный резким похолоданием. Люди горевали над всходами, жаловались друг другу, что погибло столько цветов, а урожая фруктов можно теперь и не ждать.
И никто не заметил, как в эту ночь окончательно опустели брошенные дома. Забытые домовые навсегда покинули новый мир.
Конец