– Пора признаться. Я знала, что ты будешь в этом здесь и сейчас.
Моя недооформленная речь с признаниями в давнем интересе и сожалениями по поводу невозможности близких отношений, когда нас разделяет столетие, - все это растворилось в волне удивления.
– Правда?!
– В центральном архиве ТИ было записано, что ты работал тут для проекта «Виртуальный город».
Я нахмурился.
– Но ведь эта информация засекречена!
– Уже нет. Правила поменялись лет двадцать назад. То есть через восемьдесят лет после твоего настоящего. Кто-то решил, что это поможет ТИ лишний раз не сталкиваться друг с другом. - Она пожала плечами. - Я воспользовалась этим, чтобы устроить нашу встречу. Нашла того, кто хотел послать сюда интервента, и подписала контракт. Из архива проекта я выяснила и маршрут, по которому ты намеревался пройти.
– Неужели ты так хотела со мной повидаться? - Наверное, это прозвучало глупо, но мне действительно никогда не приходило в голову, что такая девушка, как Пэм, может совершить столько усилий ради меня.
– Да. Я знала, что ты не сможешь устроить встречу со мной, поскольку я живу дальше во времени. Но… ты ведь был в этом заинтересован?
– Еще как, - воскликнул я. - Мне надо об этом сказать?
– Если хочешь. И если это действительно так.
– Тогда скажу. Пэм, я влюбился в тебя еще в Лондоне. Но не понимал этого, пока не встретил тебя снова. - Она радостно улыбнулась. - Я хочу быть с тобой.
Настало время для холодного душа реальности:
– Но каковы шансы, что мы сможем встречаться в будущем - вот так, как сейчас, в прошлом?
– Шансы невелики, - согласилась Пэм и торопливо добавила: - Ты когда-нибудь задумывался об эмиграции?
– Эмиграции?! - Ее слова меня ошарашили. Разумеется, каждый темпоральный интервент в тот или иной момент подумывает о возможности перебраться в другое время - в один из тех веков, где приходилось работать, - и сделать его своим настоящим. Но мало кто решается на это. Правила очень строги, и мысль о том, чтобы лишиться всего, к чему привык, невыносима. Так что большинство никогда об этом не задумывается по-настоящему. - Ты это серьезно?
– Ну да. - Пэм снова села рядом со мной и, глядя в пол, взволнованно стиснула сплетенные пальцы. - Я не знала, стану ли просить тебя об этом. Не была абсолютно уверена, до тех пор пока не узнала тебя поближе. Но теперь я действительно этого хочу. Я могу за тебя поручиться. Мы и правда хорошо поработали в будущем: до сих пор не могу забыть тех дней, которые мы вместе проведем в Лондоне. Прекрасное будет время! Я тоже тебя люблю. И наши Помощники друг другу нравятся.
– Да. - Я сделал глубокий вдох. - А если эмигрировать тебе? Она поморщилась.
– Ты знаешь правила, Том. Если я переселюсь в прошлое, мне придется провести деградацию вживленной электроники, чтобы соответствовать твоему уровню. Для Энни это все равно что сделать лоботомию. На такое я не способна.
– Извини, не подумал. Я бы и сам не стал просить тебя об этом.
– Но если ты переберешься ко мне, то Джинни подвергнется апгрейду, - заметила Пэм, и тут же ее взгляд стал виноватым: она будто извинялась за то, что соблазняет меня.
– Да, точно, - согласился я тоном, призванным показать, что я ничего не имею против ее предложения. Я снова глубоко вздохнул, задумавшись. Дело-то было нешуточное. Но раз уж я прошел через столько веков и только сейчас встретил такую, как Пэм… Какой идиот откажется от такой женщины? - Слушай, можно я немного подумаю? Я уже почти согласен, но мне требуется время на размышление.
Пэм улыбнулась и поцеловала меня.
– В моем распоряжении еще сорок два часа. Этого хватит?
– Должно хватить. - Я поцеловал ее в ответ. - Особенно если мы проведем их в постели.
Она рассмеялась и оттолкнула меня.
– У меня полно работы и, готова поспорить, у тебя тоже. И вообще, неужели твой интерес ко мне основан только на вожделении?
– А что плохого в вожделении? - парировал я. - Хотя на самом деле это не так. Если бы все дело было в вожделении, я бы не стал думать об эмиграции, даже если бы мне это предложила Елена Прекрасная.
Которая, кстати, действительно была очень горячей штучкой, хотя и отдаленно не напоминала ту блондинку, какой ее обычно изображают. Но это ничего, после нескольких печальных опытов я вообще несколько предвзято отношусь к блондинкам.
– Елена была шлюхой, - отрезала Пэм. Обычно ТИ женского пола очень строги к Елене - наверное, из-за того, что интервенты-мужчины так любят обсуждать ее достоинства.
– Ты намного красивее, - поспешно сказал я.
– Давай-ка застегивайся, - велела мне Пэм, поднимаясь и беря в руки парик. - Мне пора превращаться в Палмера и заниматься проверкой дороги на Лексингтон.
– Ты останешься там на ночь?
Наверное, в моем голосе было столько трагизма, что Пэм это даже развеселило.
– Нет, что ты. Там все забито местными и засевшими в кустах ТИ. Сегодня разведаю дорогу, а завтра с утра пораньше проберусь туда и расставлю свои приборы, пока все остальные будут ползать вокруг, следя друг за другом. Все внимание они сосредоточат на передвижении британских войск и предводителей повстанцев, так что никто не заметит одинокого интервента, гуляющего по сельской местности.
– Не уверен. Пэм, дело не в том, чем ты будешь заниматься, а в том, что может подумать о тебе какой-нибудь чокнутый. Как тот надменный британец.
– Ты сегодня заканчиваешь со своей работой, верно? - спросила Пэм. - Может, встретимся в Кембридже на закате? Сегодня вечером, когда англичане перекроют все ходы и выходы, выскользнуть из Бостона будет проблематично. Лучше пообедаю в Кембридже, а потом отдохну немного, прежде чем снова отправиться в Лексингтон.
– Конечно. Там и увидимся.
Она так ничего и не сказала в ответ на мое предостережение, но мы оба это знали. Как заявила Пэм, она большая девочка и ей нужно делать свою работу.