— Ты пришел убить меня отравленным супом? — спросила Лоретта, и Карл ответил, что нет, он не может забрать две жизни в одну ночь, это плохо скажется на его мировоззрении, да и на всем мире, и так как он избавился от тела ее сестры, все считают, что этой ночью убили Лоретту, и никому не надо знать о том, что это не так, особенно тем, кто нанял Карла, чтобы убить Лоретту, так что Лоретта может продолжать грабить банки, и никто в жизни не заподозрит ее — именно ее, — ведь она, судя по всем имеющимся фактам, уже мертвее мертвого.
Некоторое время Лоретта молчала.
— Кто нанял тебя, чтобы убить меня?
Карлу, вообще-то, нельзя раскрывать такого рода информацию, особенно тем, кого его наняли убить, но сегодня он был настроен на откровенность, а еще он вспомнил все фильмы, в которых злодеи раскрывают жертвам свой злодейский план, прежде чем его воплотить, так что, вероятно, это своего рода традиция, прецедент, оправдывающий такое позерство, а ко всему прочему злодеями были они оба, и оба уже давно приняли этот факт, каждый в свое время и своим путем.
— Меня наняли банки, — сказал Карл.
— Но банки наняли меня, чтобы грабить другие банки! — воскликнула Лоретта. — А потом другие банки наняли меня грабить грабящие их банки!
— Может, все банки — это один и тот же банк? Просто один большой банк, — предположил Карл, и Лоретта минуту переваривала эту мысль: может, все банки — это один и тот же банк. Может, все люди — это один и тот же человек. Может, я — это моя сестра, а моя сестра — это я, и тогда жизнь — это и есть скорбь.
Она поняла, что чувствует себя немного лучше, хотя на лбу все еще блестел пот. Она кое-как съела еще ложку супа, а затем снова вспомнила сестру, и на нее нахлынул приступ уже совсем другой горячки. Она вспомнила, как в детстве они играли в полицейских и грабителей, и ни одна не хотела играть за полицейского, так что они попросили настоящего офицера присоединиться к ним, равно из необходимости и ради правдоподобности, и он играл самого себя, и хорошо обучил их справедливости и законам правопорядка, а также всему противоположному, и оказал влияние на их будущее, но вряд ли то, которое ожидал. Они все многому научились тем летом.
А потом Карл приготовил еще супа. Они с Лореттой посмотрели документалку про Бонни и Клайда. А затем говорили о своих делах, своей работе, нет, своей карьере, потому что они находили утешение в этой необходимой работе; и о том, что, когда все прочие двери перед ними закрылись, открылась эта, и что на безрыбье и рак рыба, и разве не так ты находишь порой свое призвание, глядя на последний вариант и видя несчастного себя, загнанного в тупик, из которого нет выхода?
— Можешь отвести меня к ее телу? — попросила Лоретта.
— Ну, как бы да, — ответил Карл и завернул ее в одеяло, провел через город, мимо причалов, в сторону городских пляжей, где волны бросались на берег и отступали назад. А я в это время ждала его неподалеку, в той убийственной хижине, готовила печенье и ромашковый чай и даже не догадывалась, что Карл стоит прямо тут, почти за дверью, с женщиной, которую должен был убить.
— Твоя сестра там, вместе с другими телами, — сказал Карл, указав на океан.
Лоретта стояла на берегу и оплакивала свою сестру, и всех тех, кого убил Карл, и тех, кого убили те, кого убил Карл, тех, кто убил друг друга, пиф-паф, а еще тех, кого забрал океан; тех, чьи самолеты упали с неба в воду, тех, кто должен был сидеть в тех самолетах, но обменял билеты и спасся только для того, чтобы попасть на другие самолеты, все так же падавшие в воду, врезавшиеся в айсберги, в других людей, не пошедших на работу и оставшихся дома, и в которых не врезались самолеты, но которые затем привязали камни к своим ногам и прыгнули на дно океана, и врезались в других людей, которые тоже разбились насмерть; оплакивала потерпевшие крушение лайнеры и моряков, очарованных сиренами, оплакивала тех, кто когда-то жил в городах, скрывшихся под толщей воды; и внезапно ее поразило видение всех этих тел, плывущих по волнам, точно обломки, осколки, мертвецы, потерянные грузы и грузы потерь, сталкивающиеся как магниты, точно гигантские буйки, словно мост, тот самый первый мост, что позволил предкам человека пересечь океан, словно новый вид земли, собирающийся в новые континенты, в новые горы, поля и рельефы, подобных которым мы никогда раньше не видели, в пустыни, похожие на обнаженные мужские торсы, и леса, напоминающие густо заросшие головы; и все эти тела собираются в новый вид материи, с достаточным движением, достаточной монументальностью, достаточным покрытием, чтобы покрыть весь наш мир, полностью заменить его, очистить и обновить; и Лоретта подумала, что так, по-своему, возможно, мы все можем наконец начать сначала.