– Будьте любезны, сходите в ресторан и купите бутылку водки.
В течение нескольких секунд я, молча, переводил взгляд с денежной купюры на лицо девушки и обратно, пытаясь сообразить, разыгрывают меня или говорят серьезно.
– Если это вас, конечно, не очень затруднит, – добавила девушка, прервав мои размышления.
Сомнений не оставалось – меня действительно посылали за бутылкой. Не говоря ни слова, я поднялся с места, откинул сиденье и достал из багажника свой портфель. Открыв замок, я ловким движением фокусника извлек из портфеля водочную бутылку.
– Вы забыли, – обратился я к своей попутчице с непринужденной улыбкой, – что вашими соседями должны были быть трое мужчин. Неужели вы полагаете, что отправляясь в дальнюю дорогу, они не позаботятся о выпивке?
Поставив бутылку на стол, я вновь склонился над портфелем.
– Тут мне жена закуску кое-какую собрала. Вот только посуды у нас с вами нет. Ну, ничего. Схожу к проводнику, возьму стаканы.
Через несколько минут на газетном листе посреди стола красовался типичный походный натюрморт. В его центре, приковывая зрительское внимание, возвышалась поллитровая бутылка водки «Столичной». Вокруг нее аккуратными рядами расположились ломтики вареной колбасы «Докторская» и сыра «Голландского». Далее красно-зелеными островками были разбросаны куски помидоров и разрезанных повдоль огурцов. Их окружали половинки вареных яиц и картофельные круги. По краям газетного листа встали наизготовку два граненых стограммовых стакана.
Я сдернул ножом крышку с бутылки и наполнил стаканы наполовину.
– Ну, за знакомство? – предложил я тост и поднял свой стакан, – вас как зовут?
– Ирина. Можно коротко, Ира, – тихо ответила девушка.
– А я – Андрей Ильич. Можно коротко – Андрей. Тем более, что я уже назвался вашим мужем.
Мы аккуратно сдвинули стаканы, и в следующий момент моя соседка вновь поразила меня. Она лихо, по-мужски, выплеснула содержимое стакана в рот, сделала глубокий выдох, затем взяла кусок колбасы, поднесла к носу и с шумом вдохнула воздух. Не откусив ни кусочка, она положила колбасу на прежнее место.
Я проделал ту же операцию, однако, в отличие от Иры, отправил кусок колбасы в рот.
– Насчет мужа, это вы здорово придумали, – улыбнулась девушка, – иначе этот нахал не отстал бы от меня.
– По правде сказать, – начал я осторожно, – я был немного удивлен. Конечно, вы с вашей внешностью мужским вниманием не обделены. Но все равно, парень то – красавец, под стать Алену Делону. Неужели он вам не понравился?
Во время моей речи девушка сидела молча, обхватив обеими руками граненный стакан и устремив в его дно немигающий взгляд. Когда я закончил говорить, она подняла глаза и, как в первый момент нашей встречи, меня поразил ее взгляд, полный отчаянной тоски и грусти. Я вспомнил, как пару лет назад умерла наша соседка, одинокая старушка. Родственников в Алма-Ате у нее не было и попрощаться с усопшей пришли лишь несколько седеньких бабулек. Когда я зашел в комнату, где на столе был установлен гроб, то почувствовал на себе чей-то взгляд. Я повернул голову и увидел на полу возле дивана Пульку. Года за три или четыре до своей смерти наша соседка подобрала на улице больную, истощавшую дворняжку, выходила ее и назвала Пулькой. Взгляд Пульки, лежащей возле гроба хозяйки, я и вспомнил сейчас, глядя в глаза Ирины.
– Андрей, налей еще водки.
Так и не ответив на мой вопрос, попросила девушка, неожиданно перейдя на «ты». Я вновь наполнил стаканы на половину их объема. Не дожидаясь тоста, Ира выпила водку, как и в первый раз, залпом, и не закусывая. Поставив пустой стакан на стол, она достала сигарету и закурила. Я выпил свою водку и засунул в рот половинку вареного яйца.
– Ты спрашиваешь, понравился ли мне тот парень? – между затяжками повторила Ира мой вопрос, – хорошо, отвечу. Нет, не понравился. Мне, вообще, мужчины в сексуальном плане не нравятся.
Яичный желток встал у меня поперек горла, и я был вынужден схватить со стола кусок помидора, чтобы с его помощью пропихнуть желток внутрь организма.
– Мне противны их похотливые взгляды, – продолжала, тем временем, девушка, – кожа моя покрывается гусиной сыпью от их прикосновения, а от одной лишь мысли о близости с кем-нибудь из них меня с души воротит.
Ирина замолчала, отвернувшись к окну. Я закончил жевать и сидел неподвижно, стараясь не смотреть в сторону своей соседки. В купе повисла напряженная тишина. Каждой клеткой своего тела я ощущал неловкость создавшегося положения. Пауза затягивалась. Молчание становилось все более тягостным.
– Да… – наконец, выдавил я из себя, – понимаю… Такое иногда случается…