4
Альберу позволили осмотреться. Напряжение нарастало. Казалось, вот-вот произойдет нечто неожиданное и неотвратимое. Не двигаясь с места, Бош изучал комнату, словно бы угождая своим конвоирам. Задержал взгляд на обведенном мелом очертании трупа, посмотрел на кочергу, валявшуюся тут же, на лежавшую у двери бронзовую статуэтку в виде обнаженной женщины с распущенными волосами.
Чего же еще они от него ждут? Альбер перевел взгляд на постель, к которой, по-видимому, никто не прикасался. Сложенные одна на другую подушки были смяты спиной Сержа Николя: когда Бош вошел в комнату, тот читал. Сперва Серж выпрямился, потом упал на пол. С постели свисали желтое шелковое одеяло и угол простыни. По одеялу расплылось бурое пятно; повсюду брызги, отпечатки окровавленных пальцев.
При виде их Бош побледнел. Он не выносил вида крови, даже если это кровь животного. Подступила тошнота. Уж не этого ли от него добиваются?
В комнату вошел секретарь, приготовился записывать.
— Расскажите нам по порядку, как все происходило, — без обиняков начал судебный следователь. Впервые со вчерашнего вечера с Альбером говорили по-людски.
— С какого момента?
— В котором часу вы здесь появились?
Машинально Бош взглянул на настольные часы. Разумеется, они показывали иное время, но тем не менее память ему освежили.
— Без десяти минут шесть. Или около того. Но не позднее чем без пяти.
— У вас была назначена встреча? Часто ли вы бывали в этой квартире?
— Нет, не часто. Впервые я попал сюда совсем недавно. Серж Николя редко бывал дома и о своей интимной жизни не распространялся.
— И все-таки вы сюда уже приходили?
— Да. Два месяца назад.
— С вашей женой?
— Да. Завалились целой компанией. В ресторане «У Максима» премьеру фильма отпраздновали. Уже поздно вечером Серж пригласил всех к себе пропустить по последней.
— Выходит, вам знакомо было расположение комнат?
— В тот раз в спальню я не заходил.
— А позднее вы тут бывали?
— Только вчера. У Сержа болело горло. С ним это случалось время от времени. По его словам, это было его слабое место.
Бош кивнул на ночной столик, на котором стояла наполненная до края пепельница.
— В день он выкуривал пять-шесть десятков сигарет, не считая сигары после каждой трапезы.
Альбер был рад возможности говорить. Лишь бы пятен крови не видеть. Старался не упустить ни одной детали, точно экзамены сдавал.
— Вчера утром Серж позвонил в контору. Сказал, что нездоров и лежит в постели. Он попросил, чтобы я привез ему сценарий фильма, над которым мы работаем, и часов в одиннадцать я отправил рукопись с Аннетой, нашей секретаршей.
— А потом?
— Я позвонил ему в три часа пополудни, спросил, как он себя чувствует. Он попросил захватить вечернюю почту и после службы зайти к нему поболтать.
Пошарив взглядом, Бош заметил уголки конвертов, выглядывавших из складок одеяла. Тут же лежал сценарий.
— Кто вам открыл дверь?
— Никто. Она была не заперта. Кроме служанки, которая приходит лишь утром, в квартире никого не бывает.
Судебный следователь, наверняка успевший допросить служанку, кивнул. Так поощряют ученика, хорошо отвечающего урок.
— Когда вы вошли, он спал?
— Нет. Сидел в постели.
— Лампа была включена?
— Разумеется. Уже час как стемнело.
Бош посмотрел на лампу, затем вопросительно взглянул на следователя и комиссара.
— Почему же лампа оказалась выключенной? — поинтересовался полицейский чиновник.
— Это я перед уходом выключил.
— Зачем?
— Не знаю. Машинально…
— Он был уже мертв?
— Разумеется.
Альбер заметил, что шторы на окнах отдернуты.
— Шторы были задернуты, — уточнил он.
— Совершенно верно. Вы помните?
… Все так и было. Прежде чем схватить револьвер, Бош посмотрел на окна, желая убедиться, что его не заметят из дома напротив.
— Итак, вы вошли и сняли пальто…
— Не сразу. Я протянул Сержу почту, и когда он ее просматривал, снял пальто: стало душно.
— Долго ли вы намеревались у него оставаться?
— Примерно с полчаса. Я рассчитывал, что он предложит мне выпить. Он всегда предлагал. Когда встречал на улице знакомого, сразу приглашал его в какой-нибудь бар.
— Он много пил?
— Да. Можно сказать, с утра до вечера не просыхал. Но пьяным я его не видел ни разу.
— Что вам бросилось в глаза, когда вы очутились в этой комнате?
Альбер заподозрил в вопросе ловушку. Ловушку, расставленную более ловко, чем в Орлеане или на набережной Орфевр. Но это невозможно. Как могли они узнать об этом, не произведя по крайней мере обыск у него дома? И все же: неужели они заметили? И не сочли, что налицо простое совпадение?