— Нельзя ли немного воды? — спросил Бош, когда инспектор закончил чтение.
Полицейский сходил за водой в коридор. Еще не привыкший к наручникам, половину стакана Бош пролил на брюки.
— Спасибо. Простите, что причинил вам столько беспокойства.
Пожав плечами, инспектор отвернулся, затем вновь уселся за машинку. Похоже, его отношение к задержанному как-то изменилось. Теперь он вел допрос ровным, спокойным голосом.
— Тебя зовут Альбер Бош и, судя по моим записям, тебе двадцать семь лет.
— Да, мсье.
В Париже уже провели дознание, понял Бош, и Фернанду, должно быть, также допросили.
— Место рождения?
— Монпелье.
— Чем занимался отец?
— Был старшим кладовщиком в торговой фирме по оптовой продаже москательных товаров. Потом воевал, вернулся без руки…
Инспектору это было неинтересно.
— Он еще жив?
— Умер семь лет назад.
— А мать?
— Жива.
— Проживает в Париже?
— Нет, в Гро-дю-Руа, департамент Гар. Мы там почти все время жили.
— Братья, сестры есть?
— Есть сестра. Замужем, проживает в Марселе.
— Женат?
— Четыре года женат.
— В Париже женился?
— Да. Я переехал туда почти сразу после смерти отца.
— Чем занимался, прежде чем начать работать у Сержа Николя?
— Был журналистом. Дела шли неплохо.
Допрос был прерван телефонным звонком. Инспектор перестал печатать на машинке и подошел к письменному столу.
— Алло! Да. Я у аппарата. Да, он здесь. Нет, не знаю. То, что вы мне велели, я сделал. Нет. Практически закончил. Задавал вопросы по установлению личности. Если у вас есть время, лучше зачитаю протокол допроса… — Инспектор пододвинул листок к себе. — Слушаете? Сейчас прочту. Печатал начерно, потом приведу в порядок. Итак:
ВОПРОС: — Ты пьян?
ОТВЕТ: — Нет.
ВОПРОС: — Ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?
ОТВЕТ: — Да. Пожалуй.
Затем вместо слов «вопрос» и «ответ» инспектор произносил лишь буквы «в» и «о».
Разговор, казалось, никогда не кончится. Слова нанизывались, точно четки. Голос инспектора звучал монотонно, напоминая Альберу болтовню жандармов. Доносились лишь обрывки фраз, смысл которых был ему малопонятен.
Бош был настолько удручен, что не обращал уже внимания на происходящее. Пусть эти люди делают, что им заблагорассудится, — ни отвечать, ни даже слушать он их больше не желает.
— … Вот все, что удалось выяснить. Спокоен. Говорит, что в трактире в Энгране выпил четыре стопки водки, но на пьяного не похож. В лесу, когда бригадир осматривал его машину, по нужде попросился. Минуту назад заявил, что голоден, поел шоколаду. И все. Что вы говорите? Простите, я не знал, что она у вас в кабинете. Об этом разговору не было. Если хотите, выясню. Не вешайте трубку.
Повернувшись к Бошу, инспектор спросил:
— Когда твоя жена стала любовницей Сержа Николя?
— Не знаю.
— Не знаешь, что она была его любовницей?
— Я не то имел в виду. Не знаю, когда у них связь возникла.
Затем полицейский сказал в трубку:
— Алло, шеф… Да, он был в курсе. Что? Секунду… Когда ты об этом узнал? — спросил он у арестованного.
— Давно.
— Несколько месяцев тому назад?
— Да.
— Год с лишком?
— Пожалуй, что так.
— Он узнал об этом больше года назад, шеф. Похоже, что это его не очень-то тревожило. Возможно… Думаю, времени у меня будет достаточно. Только надо, чтобы кто-нибудь за кабинетом присмотрел. Вы разрешите?
Полицейский вышел и, к удивлению Боша, стал спускаться вниз по лестнице. Пленника оставили одного, без охраны, в уверенности, что он не сбежит. А впрочем, даже подниматься со стула ему не хотелось. Он неотрывно смотрел на трубку, из нее доносились едва слышные голоса.
Инспектор вернулся.
— Алло! Внизу один Мазерель. Он только что пришел. Пожалуй, я его отправлю с задержанным, с ночным дежурством он вряд ли справится… Понятно, шеф… Я ему скажу. Он передаст вам черновик моего протокола, я его отпечатал в двух экземплярах, а чистовик пришлю утром с посыльным.
Потом, выйдя в коридор, инспектор крикнул:
— Мазерель! Поднимайся, малыш…
Вошедшему было лет двадцать пять, не больше. На нем плащ наподобие того, какой в первые месяцы пребывания в Париже носил Альбер: на пальто не хватало денег. Полицейский взглянул на задержанного, по-видимому, удивившись тому, что пленник примерно одних с ним лет.
— Он без пальто?
— В таком виде мне его сдали. Верно, оставил его на месте преступления. Так ли это на самом деле, я забыл спросить у комиссара.
— Это правда, — подтвердил Бош, словно желая убедить молодого полицейского в своей искренности. И прибавил: — Шляпа на стуле возле двери.