Дана вбивает огнём двух даркеров. Клоуны прыгают на следующих. Равен отодвигает за спину Мирку и одновременно бросает нож в ещё одного врага. Кот прячется под кресло, а элки с азартом достают арбалеты. Фло лежит поломанной куклой. А Юльку схватил Картадио, который и кричал "нет". Мне хотелось ему вторить.
Рабский ошейник девушки был детской нейросетью со взломанным родительским контролем. Золушка вскрыла настройки и изменила возраст Юли, но существовал специальный ключ, что как раз предназначен для защиты от подобных манипуляций. Только если оригинал просто убирал любое постороннее вмешательство до заводских настроек, то переделанный превращал человека в безвольную куклу. И далеко не факт, что рассудок жертвы возвращался. Потому мне хотелось кричать.
Тот самый миг знакомый многим, когда всё вокруг замирает, а сознание наоборот, ясное заканчивался. Но я успел ухватить мысль о том, что зрители смотрят бой в замедленной съёмке. Следовательно, крик произошёл когда я врезал Харио, а не сейчас пока я лечу его добивать. У меня было немного времени.
В этот рывок я вложил всё. Остатки сил, ярость от беспомощности и даже саму свою жизнь. Но пробивая защитный купол, я увидел блеск в глазах даркера, - Харио я не добил, а свой яд он абсорбировал скорее всего - затем моментально сменившийся страхом и ключ, который начал двигаться к виску девушки намного быстрее. Я не успевал. И тогда я пожертвовал единственным, что у меня осталось, душой.
В этот раз не было никакой паузы. Просто короткий диалог из пяти фраз, в котором уместились тысячи слов.
-Помоги, - обратился я душой к единственному демону которому я мог доверять.
-Никогда, - отказала мне дочь.
-Смотри, - показал я своё уже мёртвое тело. Ведь в рывок я положил всю свою жизнь. Сейчас в сторону даркера летела просто оболочка. Душа держалась только на желании защитить её.
-Согласна. - В голосе Даны слышалось столько боли. Невысказанных слов. И сожаления, потому что она не развивала свою демоническую половину, иначе выполнила бы больше.
-Прости, - просил я её не грустить так сильно. Я умру, но всё же эти дни, что мы провели рядом никто не отнимет. Просил простить себя за то, что отныне моя душа станет частью её Силы. Хотя бы так, но я её не брошу. А боль? Это моё наказание. Тем более мне не привыкать.
А тем временем, моё тело управляемое демоном ускорилось в разы. Хорошо. Я сделал даже больше, чем мог. И не стоит грустить. Восстану даже против смерти и выберусь из того ада, в который отправится моя душа, не зря меня звали… нет, зовут! Имя мне Бунтарь!
Вместо Эпилога
Вместо Эпилога
Даукор торопился, точнее убегал, бросив всё. Только золото звенело в кошельках. А как не бежать? Если самые чувствительные волоски на заднице уже шевелились. Главное, тупые гладкокожие продавали диких, а бить-то будут его. Ведь дикие хоть внешне похожи на домашних, но жрут и плодятся бесчисленно. Потому бежал Даукор. Размножатся дикие, пожрут всё, а виноват кто? Правильно, он. И предупреждал же не перекармливать шариков, и не отделять маленьких от родителей, иначе тоже дикие получатся. Но нет, бизнес же - спрос рождает предложение. Дуболомки, кому продавать, если дикие всех сожрут. И магия не поможет. Жрут дикие магию, вкусной считают. Очень вкусной. Только на домашних надежда, не любят те диких. И на драчунов, что по аренам дерутся. Похожие у них силы с косматыми, а для косматых дикие, так крысюки малые.
Но не до Базара Даукору, бежал он, проклиная гладкожую самку, что забрала пару кошелей, а сама не пришла к порталу. Вчера обязательно отнял бы, а сегодня некогда. Волоски не просто шевелятся, дыбом стоят. Началось.
Запрыгивал в переход Даукор под звук падающих зданий и лопавшихся словно струна многочисленных заклинаний острова. И даже успел подумать о том, что совсем гладкожие - дуболомки. У них дикие под боком, а они на матч века ушли.